– Что у вас случилось? – Голос прошелестел, чуть громче трепещущих листьев. Я вскинулась, полыхнула надежда – она решила узнать, почему я здесь, хочет знать правду? Но Кэми добавила: – С Рештом.
Я чуть не расплакалась, услышав имя, услышав, как мягко она его произнесла. Никто, никто, никто не хочет понять, никто не хочет слушать! Разве Решт сейчас важен? Я сжала губы, яростно замотала головой, зажмурилась, сдерживая слезы. Сон о войне, о приближении врагов витал надо мной, я чувствовала кожей черные искры и в этот миг полностью поверила в его правду. Но Кэми все поняла неверно. Погладила по плечу, заговорила ласковей, тише:
– Он очень о тебе тревожится. Места себе не находит. Он сказал...
Я уклонилась от ее невесомой ласки, огрызнулась:
– Что сказал? Что бы он ни сказал, это неправда!
Кэми вздрогнула, но не отшатнулась, продолжила:
– ...что пришел, о тебе волнуясь, хотел остаться с тобой, пока не вернешься, признался, что любит тебя… а ты сбросила его с дерева. Это неправда?..
Я не ответила. Пошевелила угли мыском кожаного ботинка – алый осколок прыгнул в сторону от огня. Я пошарила в траве, поймала его, сжала в кулак – но не почувствовала боли. Голос Кэми тек, шелестел, растворяясь в дыму:
– Все уверены были – вы вместе, все знают, ты волнуешься о посвящении, все так ждали, я знаю, как это страшно… Но Решт любит тебя, всегда любил, не мучай его, вернись, помирись с ним. Знаешь новость?..
Я уронила голову на колени. Раскаленная соль обжигала глаза, плавила слова. Даже если б пыталась бы ей объяснить, ответить – она не поверит. Никто не верит мне. Я всем чужая. Я изгнанница.
– ...и Решт приходил к нему, спрашивал о вашем будущем, ни о чем другом с ним не говорил.
Руки мои похолодели, похолодело сердце, я услышала собственный голос, заостренный иглой:
– Что?
– Ты не слушаешь?.. Решт спрашивал о вашем будущем...
– Нет, нет, до того! – Земля оттолкнула меня, я вскочила. Кэми удивленно смотрела на меня снизу вверх. Легко покачала головой, отвела от щеки светлый локон, и повторила:
– В нашу деревню пришел пророк. Говорит, у нас особенный источник. Говорит, должен помочь в чем-то, в будущем. Я не запомнила – какое-то из старых пророчеств.
Сон надо мной широко распахнулся – гремящий, черный, но я ощутила лишь ликование.
***
Кэми ушла, забрала огромный ломоть дня, оставила пару яблок – но я так и бросила их меж корней. Забралась наверх, откинула полог и зачарованно наблюдала – вот истончаются, догорают лучи уходящего солнца, вот поднимается, все отчетливей дышит ночь, близятся, разрастаются тени. Скоро станет совсем темно, и гореть будет лишь песня в моем сердце. Осветит ли она мир, когда я решусь?..
Весть о пророке разбередила мне душу, запутала. Если источник важен, если придут враги – должна ли я уходить? Озарит ли мой свет что-нибудь для Атеши и остальных? Я верила, так и будет – но вера отдавалась в сердце горечью и пустотой. Потому я вслушивалась, ждала – сама не зная, чего.
Когда он появился, и мое убежище, и весь мир уже погрузились в прохладные, влажные сумерки – словно река поднималась над кронами, выше и выше. Лунный свет скользил по ивовым ветвям, перемешивался с текучим туманом.
Нескладный и угловатый, из-за светлых своих одежд пророк казался обрывком взбаламученной дымки, волосы – торчащие разлохмаченные ветви. Я наблюдала, как он бредет по колено в мерцающей белизне, словно в снах, и, как во сне, я не могла ни подать знак, ни окликнуть его. В какой-то миг показалось – сейчас пройдет мимо, я снова проснусь, может быть, в прежнем доме, и оборвется сон, приведший меня сюда, и что-то страшное произойдет неминуемо – но пророк остановился, запрокинул голову, растерянно уставился на меня. Глаза у него были темные, шальные, черты – резкие от ночных теней и тревоги. Я поняла, что пророков представляла совсем другими, но узнала голос: