Мне хотелось прикоснуться к ней – понять, что случилось, и каким она видит меня. Но я удержался, ведь главное было ясно и так.
Беда совсем рядом.
Я взглянул на пророка. Он сидел среди теней – огонь в очаге стал тише, темнота заливала стены. Я зажег свечу, и теплое озеро света растеклось по столу. Тилани словно ждал этого – подался вперед, крутанул чашку в ладонях и заговорил:
– Я видел вас обоих в пророчестве. – Его взгляд метнулся от меня к Нэйталари и обратно. – Скоро приплывут враги, те самые, из древнего предсказания. Источник Сердца Леса – и вы – сможете остановить их. Сможете что-то сделать.
Нэйталари крепче сжала кинжал. Свеча сияла чисто и ровно, пыталась разогнать ночь.
Враги из древнего предсказания.
«Приплывут и покроют мир пеплом. Чтобы звезды погасли и песни умолкли, придет ураган, сокрушающий скалы».
Я одним глотком допил вино – оно показалось мне горьким, как зола, – и спросил:
– Что мы должны будем сделать?
– Пока трудно... трудно понять. – Взгляд Тилани стал далеким, метался, искал что-то среди теней. – Пророчество было внезапным. Я видел вас, видел источник, видел еще других людей, но не могу понять, кто они. Я увидел, что враги близко, и сразу отправился в путь, сюда. Пришел в Сердце Леса, но там...
– Там никто тебя не слушал, – договорил я за него.
Тилани кивнул.
Даже пророка не стали слушать. Если бы вправду были посвященными источника – разве отмахнулись бы от его слов? Разве назвали бы меня обманщиком и безумцем? Если бы хотели услышать правду, разве стала бы Нэйталари прятаться в лесу?
Она заговорила, словно отвечая:
– Я ушла из деревни, потому что они не хотят меня слушать. – Ее голос был измученным, горьким, но звучал твердо. – Хотят только, чтобы я выбрала кого-нибудь... выбрала Атеши старшей звездой.
Я не удержался, накрыл ее запястье своей ладонью. Нэйталари обернулась – ее взгляд, как и чувства распахнулись передо мной. Одиночество, такое знакомое, жгучее, – но не среди презрения и жалости, а среди ложной любви и жадных ожиданий. Я должен был заговорить с ней раньше, я был ей нужен. Только я, скрытый источник и источник деревни готовы были понять ее.
Остальные лишь хотели использовать. И те, кто твердил: «Она как ребенок», и ее друзья, и совет, и Атеши. Особенно Атеши.
Злость закипала, клубилась в груди, и я вновь не сдержался, спросил:
– Что же он, твой учитель, сам говорил об этом? Что ты должна стать его предвестником.
Нэйталари кивнула. Боясь ошпарить ее своей злостью, я убрал руку. Наполнил опустевшие кружки и сказал:
– Так нельзя. – Голос не слушался, не желал звучать спокойно. – Каждый сам выбирает старшую звезду, по зову сердца, никто не может указывать. Правильно ты ушла из его дома.
Нэйталари склонила голову. Огненные блики текли по ее волосам, преломлялись и мерцали в камне-имени.
– Думаю, у меня только один путь, – проговорила она тихо и ясно. – Я должна уйти в источник. Они не хотят меня слушать, но я смогу подарить им свет.
Она зябко обхватила себя руками, словно угли в очаге и огонек свечи уже не могли отогнать ночной холод.
Нет, ты не должна уходить. Источник предупреждал меня, а ты была у него, неужели не сумела понять?
Прежде, чем я успел сказать хоть слово, Тилани вскинулся, мотнул головой и воскликнул:
– Тебе нельзя уходить! Я видел вас обоих, ты нужна здесь!
Нэйталари возразила, убежденно, упрямо:
– Только так я смогу что-то изменить.
– Так ничего не изменишь, – сказал я и взял ее за плечо.
Она повернулась ко мне, взгляд был долгим. Глаза, – солнечные, янтарные, – будто потемнели от одиночества и усталости. Слова оставили меня, я не знал, как объяснить. Но источник звучал, был со мной, и я вложил в прикосновение его песню. Почувствуй то, что он показал мне: жадные руки, тянущиеся к твоему свету; тусклые сердца, пожирающие сияние, готовые растерзать твою жизнь, растратить впустую.
Нэйталари смотрела теперь по-другому. Воздух между нами стал прозрачным и горьким.