Не хочу смотреть туда.
Моя рука в ладони Эцэлэта трепещет – не от холода, холод далекий, неслышный, не чувствую. Под кожей у меня горячий ветер, песня, сплетающая наши души, бежит от сердца волнами, пронизывает все тело, достигает души Эцэлэта и возвращается – еще жарче. Когда мы подходим к ручью, эхо этого ветра слышится мне на искристой воде.
– Войди в поток, – тихо говорит мне Эцэлэт, – иди ему навстречу. Он подхватит тебя.
Источник ждет меня. Мы входим в звучание его песни, и замерший мир оживает, расцветает сиянием. Звезды текут от земли к небу, от неба к земле, источник поет нам, и мы поем вместе с ним.
Наши голоса сплетаются, и твоя песня продолжается во мне – и я растворяюсь, таю, сплетение песен, кружащее, как поцелуй. Ты говоришь:
– Иди и возвращайся ко мне.
Источник обнимает меня. Губами, веками, каждым вдохом чувствую его песню, прохладное живительное волшебство – а потом я вспыхиваю, лечу, разбиваю небо, разгораясь сильней, сильней, сквозь звезды, сквозь песни, быстрей и быстрее
твоя песня горит у меня в груди, я слышу ее сквозь полет, сквозь сгорающую свою душу, и я верю тебе, я вернусь.
Часть первая. Глава 8. Сердце Леса. Осень
Эцэлэт
Теперь мы оба – посвященные.
Ни на миг не забыть об этом. Голоса источников сплетаются и сияют в каждой мысли, в каждом прикосновении и слове. Наша радость и страсть, тревога и смех, – полнятся этим светом. Все озарено им: охотничья хижина, лесная тропа, шуршащий ковер хвои, пожелтевший лист, падающий под ноги. Даже солнце теперь иное, полуденные лучи искрятся, звенят. Все изменилось, не узнать – нет, все прежнее, настоящее, еще яснее, еще ярче, и каждый звук – для нас.
Мы вместе, и наш союз соединил источники. Столько лет были в разлуке, но через нас прикоснулись друг к другу. Ликуют, и весь мир ликует вместе с ними, вместе с нами.
Я не мог думать ни о чем другом, пока мы шли через лес к деревне. Держал Нэйталари за руку, но этого мне было мало, – я то и дело останавливался, чтобы заглянуть в глаза, прижать к себе, дотянуться мыслью и в который раз прошептать, что она моя звезда. Ее чувства распахивались передо мной, пылающие, бездонные, – как удержаться, как не забыть обо всем?
Но мы не можем скрываться в лесу, мы должны сиять для всех, – теперь еще больше, чем прежде. Я повторял это себе и Нэйталари, и мы шли дальше.
Я чувствовал ее надежду. Сердце леса должно принять нас, должно признать: вот посвященные, шагнувшие в источник и вернувшиеся, вот две звезды, оплетеные единой песней. Все, все должны увидеть это, должны понять, и совет, и каждый из обитателей деревни. Может быть, они уже знают? Мы провели в лесу остаток ночи и утро, нас не было рядом, но источник изменился, вернув мне Нэйталари. Стоит прислушаться – и отзвук ее души ясно различим в его песне. Любой, кто захочет, сможет понять – она прошла посвящение.
Но чем ближе мы подходили к деревне, тем трудней мне было надеяться. Горечь пробиралась в мысли, твердила: ты знаешь правду. Они слепы и даже если поймут, увидят что-то – отвернутся и закроют глаза. Никогда не признают тебя, и кем будет тогда для них Нэйталари? Станет ли отверженной, придется ли ей приходить в деревню украдкой, служить источнику, укрывшись плащом песни теней, вместе с тобой?
Нет, такого не случится. Даже они не прогонят посвященную от источника.
Лес расступился, выпустил нас в деревню. Солнечный свет плеснул теплой волной, и я зажмурился на миг. Последний отголосок лета, но уже слабый, неспособный отогреть холодную землю – даже здесь, под открытым небом.
Мы шли, держась за руки. Я не смотрел по сторонам, не оглянулся даже на свой дом, – видел только источник, шел только к нему. Сейчас, в полуденных лучах он был почти прозрачным, лишь лес позади него мерцал и вода в реке серебрилась.
С нами никто не заговорил, но от Нэйталари не укрылись чужие взгляды. Я чувствовал это по тому, как вздрогнули ее пальцы и тревога разлетелась искрами. Но лишь на мгновение – а потом Нэйталари вновь заспешила вперед, едва не обгоняя меня, заставляя идти быстрее.