– Теперь, – подает голос Анмит, с вечера моего побега не сказавший мне ни слова, – для тебя наступает самое непростое время. Мы все ждали...
Я не слушаю, что он еще говорит. Хочу позвать Эцэлэта, но теперь не желаю, чтобы он к ним приближался.
Атеши отводит меня в сторону, во взгляде – привычная тревога, я вновь заставила его волноваться. Удар за ударом сердца – мы молчим, только вода шумит, и шумит кровь в ушах – я уже на земле, но по-прежнему падаю, падаю. Смотрю на ломкие осенние травы в воде, смотрю, как ручей бьётся о камни.
– Удивительно, – произносит Атеши глухо, – ты справляешься удивительно хорошо.
Я молчу – знаю, за этим последует причина его беспокойства, и эта похвала перестанет что-либо значить. Видения почти растворились в крови, оставив след из усталости, холода – но в каждом вдохе я чувствую мутный, сырой привкус ила.
– ...Но тебе будет тяжело одной. Поэтому я и хотел, чтобы… я мог бы тебе помогать, хотя бы в начале.
– Все хорошо, – отвечаю, не чувствуя губ, – мне помощь не нужна.
Затем вскидываю глаза, говорю упрямо:
– А если будет нужна, Эцэлэт поможет.
Атеши молчит. Взгляд прозрачный, далекий, ветер шевелит седые пряди – я вновь осознаю, что он потратил на меня столько сил, столько своей жизни, а я разочаровала его и разочаровываю вновь. А затем он усмехается – снисходительно, горько:
– Мне жаль, что я не сумел объяснить тебе, что нет нужды становиться предвестником тому, с кем ты хочешь быть вместе. Ты лишь начинаешь жить, путаешь преданность с другим чувством. Скажи Эцэлэту, если ему нужен совет...
Не знаю, что случилось со мной.
Воздух стал звонким, лишь белизна вокруг и ломаные, острые грани – ручей, горизонт, очертания домов, кроны деревьев, морщины на лице Атеши, все комкается колючей путанницей. Я отталкиваю его руку, разворачиваюсь к воде и бегу – лишь на другом берегу, два десятка коротких быстрых шагов спустя понимаю, что могла оскользнуться на камнях, или ударить Атеши как-нибудь совсем страшно, или рассказать, что видела про него, пока была с источником. Но ничего этого не случилось, и я повторяю себе: «Мы все изменим».
Часть первая. Глава 9. Сердце Леса. Осень
Эцэлэт
Я понял все.
Впервые за долгое время я стоял возле источника не скрытый тенями. Держал Нэйталари за руку, и наши голоса летели ввысь, над домами, над лесом, к восходящему солнцу. Я смотрел на ее лицо, сияющее и чистое, я чувствовал, какой легкой она стала – едва касалась земли, свет в моих ладонях. Никогда прежде утренняя песня не была такой прекрасной, как сегодня, никогда вечерняя песня не пронзала небо так, как вчера. Никогда прежде источник не сиял такой радостью.
Я понял это – и понял все. Правда обрушилась на меня, безжалостная, разящая.
У источника Сердца леса лишь одна посвященная.
Атеши, Мишма, Найяр, Зири, Анмит – вот они, возле круга камней. Напев привычный и слаженый, но пустой. Они не посвященные.
Я должен был понять это давным-давно – когда только начал служить скрытому источнику. Ведь я все видел! Пытался разглядеть сияние в их сердцах, но находил лишь тусклые отблески. Но разве я мог допустить, разве мог поверить, что в нашей деревне на самом деле нет совета, нет старших звезд? И кто поверит мне, если заговорю об этом?
Только Нэйталари.
Напев затих, а я все не отпускал ее руку, все смотрел на ее лицо. В глазах мерцали отблески источника, на губах еще дрожали звуки песни, а камень имени в волосах разгорался, ловил рассветные лучи. Как мне открыть ей правду, как сказать, что человек, которого она всю жизнь звала учителем – самозванец, преступник? Не нужно быть посвященным, чтобы зачерпнуть звездный свет – это умеет почти каждый в деревне. Отдавать этот свет другим сложнее, но и этому можно научиться. Но лишь от песни посвященного источник пылает ярче, лишь от прикосновения к его душе наполняется радостью и силой.
Как вчера вечером, как сегодня утром. В Сердце леса появилась посвященная – первая за долгие годы.
Но как же источник жил до нее, почему не потускнел, не ослаб? Крупицы света, которые я приносил из чащи, помогали ему, – но этого мало.
Я смотрел на Нэйталари и на мерцающий поток. Пытался найти ответ, отыскать новую грань правды, – и не заметил, когда Хэлми подошел ко мне.
Его голос – объясняющий, просящий, – прервал мои мысли, заставил оторвать взгляд от Нэйталари. Я понял, что все уже разошлись, у круга камней остались лишь мы и пятеро непосвященных. Ни один из них не смотрел в мою сторону, но я чувствовал их ожидание: оно враждебными волнами накатывало на меня и липкой паутиной окружало Нэйталари. На миг эти пятеро показались мне не звездами, не людьми, а высеченными из дерева изваяниями. Неподвижными, темными, источенными временем и непогодой.