Вопрос Решта тянет меня обратно – я не обернусь, но наш разговор кружится веретеном.
Он оказался рядом, как только я пересекла реку – не заметила, искры источника еще пели перед глазами, а звезды парили вокруг, и все сияло. Его рука сомкнулась на моем локте, как тысячу раз прежде, он попытался притянуть меня ближе, обнять за плечи – я отшатнулась, но он не отпустил.
– Поговори со мной! Неужели мы теперь не друзья?
Такого отчаянного, раненного взгляда у него никогда не было, его печаль просачивается под кожу, я почти замедляю шаг, почти хочу, чтобы все можно было вернуть назад, Решт всегда меня защищал, он примет нас и поможет нам, а потом и все...
Но потом я вспоминаю его суетливые пальцы, скользкий взгляд, дыхание на виске – и копошение на дне его души, и то, с какой злобой он смотрел на Эцэлэта, когда мы вернулись, и понимаю, что не могу простить, это плохо, он был моим другом, но я не могу.
– Мне нужно время. Отпусти.
Решт меня не слушает.
– А говорила, – губы его растекаются, трескаются странной улыбкой, – должны быть вместе.
– Решт, хватит, пусти, – я говорю спокойно, я не хочу обижать его еще сильней, нет, хочу, я хочу чтобы он исчез, нельзя так думать, человек моей деревни, я живу для него и для всех, он прав, все должны быть вместе, но я не могу, – я не хочу с тобой говорить, пока ты такой, будет только хуже.
– Какой я? Это ведь ты изменилась.
Держит и держит. Мы обходим деревню какой-то кривой дорогой, я почти бегу, скорей бы оказаться рядом с тобой.
– Все хотели, чтобы я стала посвященной.
– Конечно. Но в тебе теперь его свет, ты связана с ним. Неужели...
Мне противно от того, как он это говорит, я вырываюсь и бегу прочь, а он кричит мне вслед – неужели теперь так и будет?
И все остальное.
Дом парит в солнечных потоках, окна распахнуты, холод звенящий и чистый, как песня источника – но мы разминулись, тебя нет. Колени подламываются, словно оборвались жилы, я соскальзываю на пол и плачу, прижавшись лбом к деревянным доскам. Хочу обратно в лес, хочу чтобы скрытый источник сиял вокруг нас и пел, а они все пусть исчезнут, пусть уходят куда угодно, раз я теперь нехороша для них, раз не могут тебя принять.
От попыток прогнать слезы я задыхаюсь, но постепенно они стихают, в голове становится серо и пусто, только тревога бьется в виске – нужно тебя найти.
Бегу и не чувствую ни пути, ни своего тела. Ветер несет меня, ветер свистит в груди, сухим холодом отирает глаза и следы слез. Небо холодное, хмурое, близкое – кажется, я еще там, еще с песней источника в вышине, над облаками.
Но я здесь, я в Сердце Леса, должна найти.
Эцэлэт! – он близко, зову, но не слышу ответа, только свет плещет навстречу неглубокой теплой волной, нет, не свет, это Кэми, Скэши, другие мои друзья – сияют ярче чем прежде, значит, не напрасно, значит, я всё же смогла
Эцэлэт в нескольких шагах, светлый, осыпанный осенним солнцем, горит как один из его лучей. Я хочу к нему, бросаюсь к нему, но кто-то удерживает меня, перехватывает поперек ребер, как в детстве, я задыхаюсь от гнева. Прежде Решт запретил бы издеваться надо мной, удерживать меня, но Решт там, говорит что-то Эцэлэту – все так надеялись, что с ней теперь будет, не могу разобрать и не хочу знать, весь мир обращается в темный, ранящий гул, как мало в нем света, как мало моего света, недостаточно, я надеялась, но этого недостаточно и не будет достаточно пока я не совсем звезда
Когда я вырываюсь из чужих рук, все кончено, кто-то разнял их, но я вижу кровь на твоем лице. Все в моей душе гаснет, горит только ярость.
– Больше мы не друзья, – кричу Решту, мысленно или вслух, я не знаю, – никогда больше не подходи ко мне, я тебя ненавижу!
Я вижу его глаза – вокруг плещутся блеклые тени, губы его дергаются странной судорогой, и понимаю – услышал. Хочу его убить.
– Пойдем домой, – говорит Эцэлэт.
Я не был к этому готов, хотя должен был...
– Уйдем, – шепчу я, – уйдем, уйдем отсюда.
Я хочу сказать – уйдем навсегда, уйдем от них, но знаю – нельзя, наша судьба другая.
Часть первая. Глава 10. Сердце Леса. Осень
Эцэлэт
С самого утра облака набухли дождем, затянули небо низкой пеленой. Лишенный солнечных лучей, дом собраний стал еще мрачнее. Серые стены, тени в углах, осенняя сырость, – таким он сегодня был. Топь.