Последнее слово тает в дрожащей полутьме, но другие звуки не возвращаются. Даже сердца своего не слышу, даже песни – так немыслима эта правда, так неопровержима. И так огромна та ложь, в которой я провела всю жизнь. Я не могу усомниться в твоих словах – не только потому, что твой голос пронизывает сердце, не потому, что я твоя звезда.
Я услышала правду – и опрокинутый, искаженный мир встал на место, стал понятным, объяснимым – пусть и ужасным. Я смотрю на Тилани – он отрешенно кивает, не знаю, в ответ ли словам Эцэлэта или своим далеким видениям.
– Ты должен был стать посвященным нашего источника, а не они! – выпаливаю торопливо, слова обжигают. – Вот почему они не хотели тебя признать!
– Но я принадлежу скрытому источнику, – отвечает Эцэлэт изумленно, а я лишь упрямо встряхиваю волосами. Мне кажется имя вот-вот сорвется с косы, мне кажется, не нужно его искать, мне больше не нужно имя, не имею на него права.
Я всегда была убеждена – правда важнее всего. Не правда слов – истинное, верное видение. От того, что весь мой мир с детства был исковеркан, голова кружится, перед глазами мутные пятна. Как я могла всю жизнь провести рядом с Атеши, не замечая лжи, не видя его преступления? Способна ли я видеть настоящий мир, или эта слепота останется со мной?..
– Надо пойти в соседнюю деревню, – твердо говорит Эцэлэт. Он обнимает меня крепче, и его песня возвращает меня. – Те, кого я знаю оттуда, верят, что я посвященный, значит, и совет должен быть настоящим. Мы все им расскажем – может, они помогут.
– Когда ты понял?..
Ночь сомкнулась вокруг нашего дома, окутала так плотно – больше нет ни дождя, ни ветра. Даже огонь почти стих. По сомкнутым векам движутся затихающие отблески тепла. Как в лесной хижине, где вокруг и правда далеко-далеко никого вокруг, мы лежим у засыпающего пламени. Хочу обмануть себя, убедить, что мы там, вдали от всех – но уже не могу.
– Совсем недавно, – отвечает Эцэлэт тихо, – когда ты пела рядом с ними.
Вместе с тобой вспоминаю и вижу тот миг, тот, который заставила себя забыть – скользкие тени вокруг меня, дух остановившейся старой воды над моей песней. Почему я забыла, как могла?...
– Не могу больше себе доверять, – шепчу я отчаянно, – раз не понимала всю жизнь!
Слезы сжимают горло, но я не могу заплакать – глаза сухие от ярости. На себя, на Атеши, на всех, кого я знала с детства. Я считала их глухими, незрячими, добровольно замкнувшими свои сердца – но сама не лучше ничем! Эцэлэт гладит меня по волосам, по плечам, прикосновение стирает злую дрожь с кожи.
– Когда я понял, уже не мог усомниться, это сразу все объяснило, но все равно было сложно поверить… Есть что-то еще. Какая-то еще тайна, которую мы пока не знаем. Что-то, что не позволило источнику потускнеть. Но теперь с ним все будет в порядке, ведь теперь у него есть посвященная.
Волны твоего голоса качают меня, смывают горечь и ярость. Я не хочу прощать себя, не хочу успокаиваться – но и злиться на себя уже не могу, ведь ты этого не хочешь. Я вскидываюсь, смотрю в твои глаза, тянусь к твоему голосу, к твоему дыханию, ближе и ближе – пока мир не озаряется сиянием наших песен, звучащих вместе, пока мир не исчезает в этом сиянии.
Часть первая. Глава 12. Сердце Леса. Осень
Эцэлэт
Мы шли медленно.
Могли бы поспешить и добраться до соседней деревни за пару дней и, может стоило бы торопиться, ведь нас вело неотложное дело. Мысль об этом порой вспыхивала, толкала меня в спину, – и гасла. Лес не тревожился, что мы бредем, не спеша. Мир не тревожился. Скрытый источник, оставшийся позади, пел не смолкая, серебристое эхо звучало в моих следах.
Лес менялся, с каждым шагом, неуклонно. Сосны редели, терялись среди тяжелых дубов. Под ногами уже не пружинил покров хвои, тропа тонула среди подлеска. Солнце опускалось все ниже, его лучи наливались огнем, падали наискось, делали ярче осенний багрянец. Деревья походили на стражей – возвышались грозно, смыкали ветви, – но не преграждали нам путь. Он стал широким – не тропа, дорога, ветвящаяся множеством стежек. С каждым шагом все ясней было, что рядом люди: исчезли следы зверей и шорохи в подлеске, лишь пару раз белка пробегала по стволу, бросала недоверчивый взгляд и исчезала в осенней листве. Земля хранила память волшебства, голос множества песен. Деревня близко.