– Расскажи, как там у них, – попросила Нэйталари.
Мы шли теперь, взявшись за руки – такой проторенной стала тропа. Мне больше не нужно было оборачиваться, чтобы посмотреть на свою звезду, не нужно было останавливаться, чтобы обнять ее. Она шла рядом, шаг в шаг, наша поступь сливалась в единый шепот.
Глаза Нэйталари потемнели в переменчивом свете, имя качалось в косе, разбрасывая блики. Моя звезда – печалится о своем источнике, хочет быть с ним, корит себя за то, что оставила его в окружении тех, кто жаждет лишь забирать свет. Но знает – нельзя было задержаться рядом с ними, без меня.
Я крепче сжал ее ладонь и сказал:
– Это большая деревня, больше Сердца Леса. И домов больше, и людей. Источник у них на холме, туда ведут деревянные ступени.
Я был там дважды. Оба раза охотился вместе с Карнэри, – мы шли по следу и оказались в его части леса, далеко от охотничьей хижины. «Я расказывал о тебе, никто не удивится», – сказал мой друг, и это оказалось правдой. Приветливые слова, ни одного косого или насмешливого взгляда. Просили не уходить до рассвета, спеть с ними утреннюю песню, и Карнэри объяснил: «Знают, что ты посвященный». Я спел с ними, стоя поодаль, на склоне холма, и ушел, когда их старшие звезды еще оставались у источника. Во второй раз было также, и я спрашивал себя: почему поспешил прочь, почему не поговорил с советом соседней деревни? Боялся ли, что прогонят меня, как случилось дома? Нет, я чувствовал, что этого не будет. Стыдился ли, что с чужими людьми я могу говорить, а в Сердце Леса почти на все слова отвечаю молчанием? Может быть.
– А твой друг не рассердится, что ты пришел со мной? – спросила Нэйталари.
Я улыбнулся – но она смотрела серьезно, спрашивала серьезно.
– Конечно, нет, – сказал я. – Он хороший. Но точно будет поражен.
Может быть, даже станет завидовать. Да и кто не позавидовал бы?
Лес расступился, когда земли коснулась ночь. Последнюю сотню шагов мы шли, вслушиваясь в дальние голоса. Едва различимые, они сплетались, взлетали, став вечерней песней. Нэйталари подхватила напев. Вечернее волшебство окружило нас, и мир вокруг казался ожившей легендой. Темные кроны смыкаются в вышине, шелестят, протяжно скрипят ветви, холод царапает кожу. Но две звезды идут рядом, согревают друг друга любовью, освещают друг другу путь.
Жаль, что я не умею красиво складывать слова, – я написал бы легенду о нас.
Вечерняя песня стихла, но деревня была уже совсем близко, не перепутать: земля стала гулкой от силы, а ветер нес запахи костров, сушеных трав и людских жилищ. Здесь не ощущалось дыхание реки, но я помнил, она рядом, обходит деревню широким кругом, поворачивает на север.
В сгущающейся тьме я едва не проглядел знакомую веху – огромный дуб, увешанный амулетами.
– Мы пришли, – сказал я, и, словно покорившись мне, лес расступился, открыл нам чужую деревню.
Резные столбы, дома, мятущийся огонь вдалеке, теплый свет, падающий из окон, – и выше, на холме, источник. Рвущийся к небу поток, ослепительно-белый в ночи. Все здесь дышало этим светом. Казалось, стоит закрыть глаза, и сможешь почувствовать, как в такт ему бьются все сердца в этом селеньи. Как они любят источник, как он любит их.
Так должно быть.
Нэйталари тихо вздохнула, и ее мысль расцвела в моем сердце: Так красиво… Невысказанное эхо тянулось позади этих слов, восхищение и печаль, сплетенные нераздельно: этот источник не бывает одинок, рядом всегда души хранящие его, живущие ради него. А источник Сердца Леса тоскует сейчас, его единственная посвященная далеко.
Я хотел ответить, утешить, поддержать, – но не успел. Нэйталари заговорила вслух:
– Я слышу этот свет, а наш источник здесь почти не слышен, как будто мы перешли большую воду…
Да, мы словно в другом мире, за бескрайней водой.
– Мы посвященные, – сказал я и потянул Нэйталари а собой, в деревню. – Наши источники слышат нас всегда.
Возле первого резного столба нас ждала женщина. Я помнил ее: черные волосы в тугой косе, плавные движения, внимательный взгляд. Провожатая – та, что чувствует, когда к деревне приближаются гости, встречает их, отводит на ночлег. А если предвидит опасность – предупреждает деревню о чужаках.