Пусть так! Я не остановлюсь, пока не найду ее, обойду все берега, все излучины рек, каждую горную вершину.
– Даже если опоздаю, – сказал я вслух, – ты и без моих советов сможешь выбрать старшего.
Янта вскинулась, сразу отвернулась, но я успел заметить, как блестят ее глаза – от внезапной обиды, от непролитых слез. Что я сделал, чем ее ранил?
– Давай, иди! – Янта толкнула меня к тропе. – Хотел идти один и иди!
Она бросилась обратно к деревне, комья снега разлетались из-под сапог.
– Я вернусь скоро! – крикнул я ей вслед. – Не бойся!
Янта обернулась и кивнула.
Песня хочет меня испытать – я давно это понял.
Она кружила во сне и наяву, вспыхивала и исчезала. Пряталась за весенним громом, за шумными разговорами, за шорохом ветра и пением птиц. Сколько раз казалось – сейчас услышу, вот уже она! – но даже след ее таял. Я закрывался в своей комнате, часами сидел и ждал. Поднимался по горной тропе, ночевал возле родника. В самый темный час приходил к источнику деревни. Просил помощи даже у первого источника, сияющего в пещерной тьме, бескрайнего, всесильного! Но песня не приближалась.
Потому что она особенная.
Когда я сказал об этом, Йенарэ, наш с Янтой учитель, улыбнулся. «Каждый считает особенной песню, которую ищет, – так он ответил. – Как иначе, ведь ее еще никто не слышал».
Нет, она и правда отличается от всех.
Уже не первый год я пытался удержать ее, а она утекала, как вода сквозь пальцы. Но я знал, что она в себе таит, что сможет сделать.
Она оживит сокровенные порывы души, и сбудется то, чего жаждет сердце.
Такой дар не дается легко.
Я понял, что здесь, в свете источника, среди близких, – не найду ее никогда. Нужно выбрать одинокий путь, сторониться деревень, оставаться в безлюдном краю. Нужно ждать, помнить о цели, и песня сама вспыхнет в моей крови, растворится в дыхании и станет звуком.
Поэтому я и вышел из дома на рассвете, поэтому и просил не провожать меня.
Горбатые камни тропы выступали из-под снега, ложились под ноги шершавыми ступенями. В них жило древнее текучее волшебство, не давало дороге заледенеть. Но мне недолго следовать знакомым путем: скоро тропа вильнет влево, побежит по склону вдоль скалы, будет петлять и спускаться и, через много тысяч шагов, приведет в нижнюю Эрату. Учитель спрашивал, не хочу ли я сперва заглянуть туда, и тут пришел мой через рассмеяться. «Я не для того ухожу из верхней Эраты, чтобы оказаться в нижней!» Нет, я сверну в еловую чащу, пойду по охотничьей тропке. Я собрал все, что нужно для долгого пути: меховую одежду, припасы и силки. У меня есть посох, напитанный светом, он станет опорой и в буран, и на топкой земле. Есть три острых ножа. А теперь есть еще и оберег Янты.
Она сказала: «Думала подарить потом, когда вырасту». И еще: «Вдруг не вернешься, когда мне пора будет выбирать старшую звезду».
Я остановился, оглушенный догадкой.
Так увлекся предвкушением дороги, столько думал о песне, что не понял сразу, о чем говорила Янта! Был уверен, она хочет стать звездой Йенарэ, а она мечтает следовать за мной! Уже готовила мне подарок, а ведь ей еще несколько лет учиться. А я посмеялся над ней. Нужно вернуться, извиниться, проститься по-другому.
Нет, нет. Поворачивать назад нельзя.
Восточный ветер ударил в лицо, заставил зажмуриться на миг. Я надвинул капюшон, покрепче перехватил посох и продолжил путь.
Часть вторая. Глава 2. Два края мира. Зима
Армельти
Однажды, когда я еще учила первые песни, другие дети решили меня наказать. За что? То ли я подралась с кем-то, то ли напугала, обратив мирный напев в шипящее пламя. И меня захотели напугать в ответ.
Эти воспоминания как туман, так ли все было на самом деле? Мы спрятались за занавесью в доме моего наставника, среди корзин, мотков бечевки и недоплетенных канатов. Рядом со мной сидели два мальчика: светловолосые, как я, с жгучими черными глазами. Были это Эви и Миэлти, мои друзья? Или кто-то едва знакомый?
«Это тайна, – прошептал один из них. – Мы тебе расскажем, только потому что тебе придется ходить одной. Чтобы ты знала, чего бояться».