Я ответила, не задумываясь:
– Еще в доме младших, но сперва не понимала, что это значит. Потом учитель взял меня к себе и рассказал, как все будет, сколько мне еще жить в деревне, и когда…
Я запнулась, обвела взглядом сидевших за столом. Они молчали, ловили каждое слово, и я все поняла. Никто никогда не расспрашивает об этом, никто не хочет ворошить старые раны, будить мою тоску. Но люди Весны хотят знать. Им это нужно.
– Среди вас родилась блуждающая звезда, – тихо сказала я. – Давно?
– Три лета назад, – ответила Кайни-Бета.
Позже, когда солнце перешло середину неба, они отвели меня к жилищу младших.
Я могла добраться сама – пошла бы навстречу шуму, звонким крикам и смеху, и вскоре оказалась бы возле нужного дома. Длинный навес переплетался ветвями, тряпичные цветы свисали с них, манили яркими красками, будто просили позабыть о зиме. Но дети наверх не смотрели. Радовались снегу, кидались друг в друга наскоро слепленными комьями, бегали, размахивали игрушками. Сколько же здесь детей! От пестрых накидок и рукавиц рябило в глазах.
Но кто тут Акнара? Ее звезда быстрая, неуловимая, появляется в сумерках и исчезает, увидевший ее – поймал удачу. Всем блуждающим звездам, родившимся на земле, суждено изгнание. Но все же Акнаре многие будут рады. Рядом с ней души людей переплетаются прочней, единство крепнет, и свет течет, не встречая преград. Она будет ходить из деревни в деревню, пусть нигде и не сможет остаться дольше двух дней. Она будет нужна. А кому нужны такие, как мы с Мельтиаром – звезды войны?
«Если хочешь, сражайся, – говорил мне Мельтиар. – Если одна деревня пойдет войной на другую, решай, кто из них прав, и вступай в битву. Но не жди признательности. Может, даже когда приплывут враги из-за моря, люди не поймут, зачем нужны звезды войны».
Будет ли эта война, великая и страшная?
Смутное чувство кольнуло душу, донеслось голосом Нэйталари, дальним эхом. Там, во сне, говорила ли она о врагах, о давнем пророчестве? Или я так мечтаю сражаться, мечтаю сиять в полную силу, что ищу спасение в сказках? Ведь мы говорили с ней не о врагах из легенд, а о врагах, что живут рядом, о тех, кого она знает с детства.
– Вон Акнара. – Кайни-Бета тронула меня за плечо, заставила очнуться. – Видишь, в желтом капюшоне?
И как я не узнала сразу? Она носилась среди сугробов, загребала снег горстями, швыряла и тут же мчалась прочь, захлебываясь смехом. Совсем кроха, еще не знает, что впереди одиночество и бездорожье. Ничем ее судьба не легче моей.
Не оборачиваясь, я пообещала:
– Я расскажу, чему ее учить. Постараюсь возвращаться к вам, помогать. Всем блуждающим звездам, кого встречу, расскажу про Акнару, кто-нибудь найдет ее, когда она отправится в путь.
Закрыв глаза, я слушала хор благодарностей и вздохи облегчения. Радость струилась в воздухе, сквозила в прикосновениях, и я не удержалась, спросила:
– Можно мне придти на вечернюю песню?
– Конечно! – засмеялась Кайни-Бета. – У нас же не Эрата!
Я улыбнулась в ответ.
Верно, Эрата строже других к блуждающим звездам. Не позволили бы подойти к источникам, не подпустили бы даже к своим жилищам. Но здесь не Эрата, все хорошо.
Аркаари
Я сбился со счету, не помнил, сколько дней в пути.
Обернувшись, я видел изломы гор, – они сверкали под солнцем, наливались грозовой синевой в сумерки, а в метель пропадали вовсе. Но даже в самый ясный день не разглядеть было знакомые отроги, среди которых пряталась верхняя Эрата. Я никогда не покидал ее один, никогда не уходил так далеко от дома.
Но песня была еще дальше. Трепетала впереди, тянула за собой, и я пробирался по заснеженному лесу. Сперва отгонял усталость глотками пряного настоя, но сегодня к полудню фляга опустела, заныли мышцы, непривычные к долгому пути. Каждый шаг давался все тяжелее. Меня разозлило это, и я шел дольше обычного, не остановился, пока ночь не затопила чащу. Хрустальные капли в навершии посоха замерцали, наполнились светом. Неясные тени легли на снег. Но песня уже не звала, затаилась, уснула, и я понял, что и мне пора искать ночлег.
Я готовил кров, а тьма за спиной становилась тяжелее и гуще. Все смелей звучали ночные голоса, дальний вой, глухое уханье, скрип ветвей. Но я не оборачивался. Рыл снежную нору, помогал волшебством: беззвучные песни сменяли одна другую, застывали нетающей ледяной коркой на сводах и стенах, растекались теплом по убежищу. Не придется разводить огонь, не нужен ни шатер, ни шалаш.