Когда я вернусь к этому очагу?
Ветер стал тише, уже не рвал капюшон, не царапал щеки. Я поднял голову. Тучи клубились, плыли на юг, то выгибались сизой тяжестью, то расползались пеленой. Ни клочка чистого неба, ни проблеска солнца.
Я освободил посох и выбрался на ровное место.
Лес остался позади вчера – или позавчера? Сколько я уже в пути? Ночи стали слишком длинными, а за день я успевал пройти так мало. Пробирался сквозь заснеженную равнину молча, не помогал себе напевом, все старался услышать ту единственную, ускользающую песню. Вот же она, только что мелькнула! И пропала в завываниях ветра, в отголосках дальнего мерного шума. Неужели это море, наконец-то берег?
Я пошел быстрее, позабыл про усталость.
У моря я был лишь однажды, с учителем. Он запел – и мир разомкнулся, окутал безвременьем и тут же вновь стал прочным. Напев еще вился вокруг, а место уже было другое. Черные скалы обрывались, терялись в шипящей пене. Чайки кричали, кружили, – мы появились так внезапно, вспугнули их. До горизонта тянулась водная гладь, переливалась, едва тронутая волнами. Море. Оно казалось знакомым, хоть я и видел его впервые, а вот воздух меня ошеломил. Своевольный, соленый и свежий, он трепал волосы, путал нити амулетов и, казалось, шептал о чем-то, звал за собой.
«Сейчас тишь, – сказал тогда Йенарэ. – Летом почти всегда так. Как-нибудь возвратись сюда осенью, посмотри на бурю».
Осень давно миновала, но море не думало успокаиваться. И сейчас, пробираясь среди запорошенных скал, я уже не сомневался: это его голос я слышу, совсем рядом разбиваются огромные волны. Мне чудилась ледяная соль на губах, призрачные крики чаек вдали.
Свет угасал, сумерки растеклись среди камней. Я заспешил и едва не оступился вновь, – снег просел под сапогом, комья полетели вниз, вниз, вниз. Я стоял на краю обрыва.
Передо мной гремело море. Сумрачные валы вздымались, кипели, рушились на берег, острые гребни скал исчезали и появлялись. Ни чаек, ни людей, ни солнечного света, – лишь свист ветра, рокот сражения, вечной битвы земли и бездны.
Говорят, далеко на севере моря замерзают, как реки. Пророк, гостивший у нас, показывал видение: ледяное полотно, бугры неподвижных волн, поземка, летящая по ним. Белый сон о белом мире.
Но наше море не спало никогда. Лениво перекатывалось летом, ярилось осенью и зимой, – сколько же мощи в нем, сколько отваги! Я засмеялся, закричал без слов, и ветер в ответ хлестнул с новой силой, отнял голос на миг. Скоро я найду песню! Она так близко.
К воде я спустился лишь на третий день. Не мог отыскать дорогу – да и не усердствовал. Мне нравилось смотреть на море с обрыва, подставлять лицо шквалу, следить за маревом облаков и редкими просветами синевы. Там, в вышине, звучала моя неуловимая песня. Порой я слышал лишь эхо, порой – ясный полет звука, но навстречу не рвался. Ждал, боялся спугнуть. А она приближалась.
Я устроил себе жилище: зачаровал снег, он изогнулся прочным сводом и лег на расколотую скалу. Уже не походное логово, почти настоящий дом. Если захочу, смогу остаться здесь до весны, нужно только пополнить припасы.
На третий день что-то случилось.
Сперва переменился ветер, – мне почудилась в нем горечь, будто пепел разметало штормом. Но мой костер горел без дыма, а других огней я не видел и не слышал отголосков чужих душ. Дышать стало тяжелее, и песня уже не сияла в небе так ярко. Таяла. Может быть, не хотела, чтобы я оставался на месте? Ведь я отправился за ней по бездорожью, я должен догнать ее в пути! Впереди – лишь море, значит, надо добраться до него, зачерпнуть соленую воду.
На западе скалы поднимались выше, вставали частоколом, черными осколками среди белизны. Я повернул на восток, шел, высматривая, где спуститься с обрыва. Песня не становилась ближе, растворялась, меркла. Что, если я потерял ее? Нет, она появится, станет моей! Я замотал головой, отгоняя тяжелые мысли, и тут увидел дорогу.
Ветер разметал снег, обнажил гладкие камни – огромные валуны, обточенные морем. Они выступали из обрыва, – будто сказочные великаны хотели построить тут дом, но выложили лестницу и ушли, бросив начатое. Я осторожно спустился по этим ступеням.