Враги обступили меня. Теперь я их видел, – трое, и вовсе не так огромны, как мне померещилось. Тот, что стоял справа, взял меня за плечо, – ожог взвыл, боль отозвалась в скованных запястьях, – наклонился ближе. Лицо у него было странным, заросшим волосами, будто не человек, а полузверь, тварь из сказок.
Враг заговорил – но и речь его была нечеловеческой. Мешанина звуков, не слова и не песня, никакого смысла.
Другой толкнул меня, и я вновь задохнулся от пепла. Пошел вперед, шаг за шагом по ледяным доскам. Волны шипели внизу, лодка взлетала и падала, необъятная, как дом собраний. Меня подвели к помосту – нет, к жилищу, вот стены, вот окна и крыша, – распахнули низкую дверь и заставили переступить порог.
Тепло окатило спасительной волной – и отняло последний крохи сил, вновь задурманило разум. Воздух колыхался, убаюкивал: тише, тише, рассыпься, забудь себя, так проще, так легче. Я стиснул зубы, мотнул головой и огляделся.
Это и вправду было жилище, дом посреди лодки. Угли потрескивали в жаровне, алые блики виднелись в прорезях чугунной крышки. Справа и слева тянулись полки, на них темнели корешки книг. Нет, не может быть такого, эти твари даже говорить не умеют, значит, я обознался, это не книги. Но на узком столе лежали бумаги, кисти, стояла прозрачная склянка – неужели с тушью?
Тень у стены шевельнулась, и я увидел еще одного врага.
Он коротко кивнул, и меня усадили на скамью. Я едва почувствовал движение – таким тяжелым и слабым стало тело. Но искра все еще сияла в сердце, кричала и пела.
Враг устроился за столом, неторопливо разложил листы и лишь затем взглянул на меня. Я не опустил глаз, смотрел внимательно. Нужно запомнить каждую его черту. Если сумею позвать учителя, расскажу обо всем.
Лицо у врага было почти человеческое, гладкое – без звериной шерсти на щеках и подбородке. И волосы обычные, темные с проседью, только остриженные коротко, будто у провинившегося или бунтовщика. Но глаза выдавали: не черные, не карие и не янтарные, даже не выцветшие до серебристой прозрачности, как у тех, чью душу исчерпал источник. Нет, тускло-серые, птичьи глаза. У людей таких не встретишь.
– Как тебя зовут? – спросил враг.
Я вскинулся, не веря.
– Удивлен, что умею говорить? Думал, просто тявкаем, как лисицы? – Враг усмехнулся. – Вот первый урок: все миры разные, в каждом своя речь. Но можно выучить. Выучил вашу.
Каждое слово он произносил медленно, старательно, но звуки выходили резкими, не желали соединяться друг с другом. Запомню, запомню и это, расскажу.
– Молчишь? Боишься? – Враг качнул головой. – Не бойся. Приплыли, чтобы помочь. Научить.
Я ничего не мог прочитать в его птичьих глазах и не видел его имени, не видел звезды, будто ее не было вовсе. Но сквозь усталость и дурноту, сквозь шепчущую завесу начал различать его чувства. Они доносились, как эхо: уверенность, припорошенная усталостью, жалость, опутанная презрением.
Враг откинулся на спинку стула, вновь поймал мой взгляд и сказал:
– Меня зовут Вертин Эст Реда. Я старший здесь.
Нет такой звезды, это пустое имя. Но я повторил его про себя несколько раз. Запомнил.
– Знаю, что думаешь, – продолжал враг. – Чему может научить боль? Раскаленное железо? Но я здесь, чтобы понять тебя и помочь. Считаешь ведь себя человеком?
Да, я человек, а кто ты? Кто вы все, приплывшие из-за моря?
Комната шаталась, воздух горчил, и я чувствовал, что еще немного – и не выдержу, начну говорить, кричать. Но кто знает, во что враги обратят мой голос и слова. Я сжал зубы крепче, так, что заныли скулы.
– Вижу – считаешь. – Враг не сводил с меня цепкого взгляда. – Но не только человеком, еще и звездой. Так? Слугой небесного света и силы земли. Они тобой повелевают. Платят волшебством, а ты себя без него не мыслишь. Но настоящий человек свободен, не служит невидимой силе.
Краем глаза я видел – один из врагов подошел к жаровне, сдвинул тяжелую крышку. Угли вспыхнули ярче, огненные отблески заплясали по сумрачной комнате. Следом потек дым, но не призрачный, настоящий. Я не успел задержать дыхание и поперхнулся незнакомым едким запахом.
– Настоящий человек, – голос врага окрашивался ядовитым дымом, отравлял душу, – не вымаливает крохи. Ни у земли, ни у неба. Строит жизнь сам, своей силой. Хочешь стать свободным?