Я прищурился, слился с песней души, всмотрелся пристальней. Небо было безоблачным, чистым, но почудилось – впереди солнце меркнет, порывы дыма клубятся и пропадают, море тускнеет и вновь становится ярким.
– Настоящий человек видит две большие лодки, такие, как эта. – Вертин Эст Реда указал на север. Да, туда, где мерещился сумрак. – А что ты видишь? Тени? Туман? Ты еще не человек, Аркаари.
Он назвал меня по имени.
Холодный ветер полоснул веки, все вокруг задрожало в цветном мареве. Я поднял руку – звенья цепи лениво перекатились, стуком напомнили о себе, – и заслонился, поспешно вытер глаза. Враг не должен увидеть моих слез, даже случайных, принесенных соленым штормом. Враг и так слишком много знает.
Он слышал наш разговор с Ливи. Может быть, прятался совсем рядом, в темноте. Сказал ли я что-то важное, проговорился ли? Нет, я молчал о тайнах Эраты.
– Где Ливи? – спросил я. Ветер толкал слова обратно в горло, разрывал звуки. – Что ты с ней сделал?
– За нее не бойся. – Вертин Эст Реда засмеялся. Сквозь хватку его ладони просачивались чувства: ему и правда было забавно, а равнодушие рассыпалось, сменилось снисходительным любопытством. – Думаешь, я случайно оставил вас вместе, и она сама решила тебя расспросить? Она выполняла мой приказ.
Неужели он решил, что я поверю ему? Нет, я не поддамся, не сломаюсь.
Я опустил руку, медленно открыл глаза. Простор был прежним: яркий свет, пенящиеся гребни – и клоки меркнущего воздуха вдали. Враг сказал, там еще две лодки, но с тремя лодками не завоевать целый мир, не запорошить всю магию пеплом. Это не воины, а лазутчики, первые следопыты, и теперь они уплывают, везут нас с собой, как добычу.
– Вы возвращаетесь домой? – спросил я.
– Нет. – Враг заставил меня отойти от борта, подтолкнул к своему жилищу. – Сперва я должен понять, как вас освободить, как исцелить. Ты мне поможешь.
Внутри было сумрачно, полумрак остудил воспаленные глаза. Я опустился на скамью, вздохнул с облегчением. И тут же злость ошпарила душу. Нельзя быть слабым, если так пойдет, я и правда стану таким же, как враги! Пропитаюсь пеплом, начну бояться света, не смогу даже думать о песнях. Нет. Никогда этого не будет. Пусть поставят на меня хоть сто печатей.
Угли тлели в жаровне, горячий воздух тек от них, угрожал расправой. Враг заметил, куда я смотрю.
– Не сегодня, – сказал Вертин Эст Реда. Кроме нас с ним в комнате никого не было. – Буду ждать. Следить, как изменишься после первых двух печатей. После первых двух ступеней посвящения.
Посвящение. Особое, священное слово – здесь означало пытку. Я, носящий эти отметины, могу ли все еще называть себя посвященным? Я заражен липким мраком, я оскверню источник, если окажусь рядом. Лучше никому меня не видеть, никогда не слышать. Узнает ли Йенарэ мои мысли или они покажутся ему шелестящим дымом, заставят отпрянуть в ужасе? Но я должен предупредить.
– Тебе это легко понять, – враг остановился у стены, снял с полки длинный сверток, положил на стол, – в своем народе ты уже посвященный.
Я рассказывал об этом Ливи. Она верила, что я спасу ее, нельзя отчаиваться.
– Ты здесь не случайно. – Вертин Эст Реда сел напротив, поймал мой взгляд. Смотрел пристально, ждал ответа, но я молчал. – Вы все сидите в своих деревнях, возле источников силы, ничего вам не надо, кроме нее. Но ты ушел из дома, отправился на поиски своей судьбы – поступок, достойный человека. Пусть искал волшебство, но нашел путь к настоящему могуществу, путь к свободе.
Душащие оковы и мертвый воздух в темном брюхе лодки – вот что я нашел. И стал таким слабым, не могу даже вскочить, закричать, опрокинуть жаровню. Но песня, которую я искал, осталась свободной. На миг почудилось – слышу ее зов с небес, из невозможной выси. Пусть она встретит меня на посмертной дороге, пусть поведет вперед.
– Мне нужен был такой, как ты, – продолжал враг. – Не просто смелый, способный на решительный шаг, но и тот, у кого есть знания и власть. Ты посвященный из Эраты, священного места, где хранится источник волшебства. Ты поможешь мне и освободишь всех, кто живет в твоем мире.
– Нет, – сказал я.
Собственный голос оглушил меня – я услышал в нем отзвук вечерних и утренних песен, эхо мелодии в скальных чертогах. Я внутри пророчества о врагах, но я не дам ему сбыться, я найду силы, сумею предупредить весь мир.