Я отвернулся, зажмурился, пытаясь успокоиться. Мне казалось, пепел впитался в кожу, набился в горло и облепил душу. Если бы песня не гасла на выдохе – я спас бы всех! Если бы был чуть сильнее – предупредил бы Эрату. А я слабый, от меня нет проку. Но я посвященный, и упреки этого не изменят.
– Ты хочешь стать, как они? – спросил я, и Ливи откликнулась, тотчас:
– Даже если как они! Я хочу уйти отсюда, не могу больше, а ведь они не убить нас пытаются, просто переделать, но не выходит. Их старший говорит, печати освобождают от магии, но мне только больно, только больно и все, и я видела, как Нарит умер, я была рядом, пятая печать его убила, он так мучился! Почему так, почему у них не получается?
– Потому что мы звезды, – ответил я.
Тяжелая волна ударила в борт, качнула лодку, и я упал на пол, едва не выронил флягу. Ливи плакала, тихо всхлипывала во мраке, а я не знал, как ее утешить.
Может быть, мы и правда не настоящие люди. Не умеем жить в золе, дышать ею, превращать в оружие. Мы звезды, мы сияем, нам нужен свет.
А людям не под силу превратить звезды в пепел.
Часть вторая. Глава 8. Море. Весна
Армельти
Лодка нашлась на прежнем месте. Спала в гроте над морем, никто сюда не добрался, ни люди, ни звери. Я подтащила ее к устью пещеры, дождалась, пока вечернее солнце заглянет внутрь, и принялась осматривать борта. Два года назад, перед уходом, я просмолила планки, а потом сидела рядом и пела, раз за разом оборачивала голосом души древесину, защищала волшебством. Запах смолы выветрился за долгие месяцы, а вот песня была жива – откликалась на прикосновения, наливалась силой.
«Блуждающие звезды поют не как все», – такие слова я слышала с детства. Сперва не понимала, что это значит, но потом вода закипела от песни сосредоточения, а исцеляющие чары полыхнули огнем. Я поняла: если отвлекусь, то не смогу управлять волшебством, оно прорвется по своей прихоти. И стала внимательней, следила за своим голосом, за каждым звуком, – до тех пор, пока Мельтиар не нашел меня.
«Может быть, в твоей деревне не знали, – сказал он мне, – а, может, не захотели рассказать. Боятся нас, боятся того, на что мы способны. Мы можем превращать песни». Он объяснил мне: любой – кроме блуждающих звезд – поет песню исцеления, и она исцеляет. Поет разрушительную песню, и она разрушает. А мы можем убить песней исцеления, а излечить – огненным дождем. Волшебство сплавляется с душой, мы придаем ему любые черты, вдыхаем в любой напев, который знаем.
Эту лодку мне подарили в Тысяче Песен. Я была счастлива, хоть мне и сказали: «Далеко в море на ней не ходи». Слишком маленькая, хрупкая скорлупка, такую нет смысла день за днем погружать в волшебство, делать быстрой и неуязвимой. Я не стала спорить. Отправилась в путь, не теряя из вида очертания нашего мира. А потом, когда волны стали злее, а дни укоротились, отыскала безлюдную отмель. Из воды здесь выглядывали гребни скал, а берег вздымался, чернел пещерами. Там я решила спрятать лодку на зиму. И на прощанье оплела ее зовом звезды войны, голосом своей души. Но мы поем не как все – и я вложила в напев теневой покров и защитные чары.
Лодка дождалась. А ведь я не вернулась к ней через год, как собиралась – нет, я встретила Ринми и позабыла обо всем. Но теперь я пришла и не побоюсь заплыть в открытое море.
Закатный свет ускользал, своды и дальние стены тонули в темноте. Я еще раз осмотрела лодку, – планки не рассохлись, весло было цело, – и села на краю, выглянула из пещеры. Море еще не забыло зимние бури, валы накатывали, шумели, прибрежные камни выныривали из пены и пропадали снова. Но воздух изменился – будоражил, пьянил. Земля обнажилась, скоро появятся первые всходы. Уже весна.
Я так долго шла.
А ведь торопилась, опять решила не заглядывать в деревни, идти напрямик к морю. Сперва пурга преградила путь, потом обманчивая оттепель поманила и сменилась жгучим морозом. Лес тогда превратился в звенящий хрустальный чертог. Я шла вперед, старалась не медлить. Но весна проснулась и посмеялась надо мной.
Даже хоженые тропы стали топкими, ручьи вышли из берегов. Ранней весной нелегко прокормиться в лесу: я отклонялась от пути, выслеживая добычу, находила отощавших зайцев и белок. Чувствовала, как слабеют руки, как усталость проникает в сердце. Будет ли толк, если приду к морю без сил, измученная и голодная? И я свернула с выбранной дороги, добралась до ближайшей деревни, потом до другой, до третьей. В каждом селении я узнавала, не было ли вестей о врагах. Но люди не понимали меня, иногда рассказывали о старых распрях, иногда повторяли слова легенд и прорицаний. Я спрашивала про Нэйталари, про Эцэлэта и пророка, идущего с ними, но их никто не видел. Эрата далеко. Даже если они ее покинули, то блуждают в других землях.