«Око за око, зуб за зуб» — как заклинание повторял Конечников, раскачиваясь из стороны в сторону на кровати. — «Тебе не одолеть меня, эланская нежить… Тебе не одолеть меня, эланская нежить… Тебе не одолеть меня, эланская нежить…».
Он старался представить себе, как гордились бы его предки, узнав, что именно он, человек из рода Конечниковых, сквитался со проклятыми эланцами за все страдания, которые выпали на долю жителей Амальгамы.
Комментарий 4.
Ночь.
15 Апреля 10564 по н.с. 21 ч. 15 мин. Единого времени. Искусственная реальность «Мир небесных грез».
— Я думала, мы будем читать о войне, — недовольно заметила Живая Богиня. — А тут оказывается нежить бестелесная замешана.
— Ну, не я же писал, — ответил Управитель.
— И ты думаешь подкинуть это любителям военной истории? — с издевкой поинтересовалась Рогнеда. — Про тактику и недовольство режимом годится. Но знай, что в сети четвертого класса не было, нет, и быть не может никаких духов, вечно живых, Управителей Жизни. Это все сказки. Или бред больных на голову.
Управительница ослепительно улыбнулась стервозной, неприятной улыбкой.
— Да, мы много приложили сил к тому, чтобы все эти темы стали сначала колонкой курьезов, потом чтивом для любителей аномального, страшилками для детей и, наконец, просто бредом сумасшедшего, — ответил ей Андрей.
— За этот опус Совет тебя точно закопает. Разве ты не прочел это перед тем, как подсунуть мне?
— Читал… — ответил Управитель, потом поправился. — По диагонали.
— Оно и видно, — с досадой сказала Живая Богиня. — Мне показалось, что стиль очень знакомый. Сначала я не была уверена, но когда пошло про эланцев и немертвую подругу Конечникова, наметилась очень нехорошая тенденция. Кто автор?
— Колыван, конечно — с усмешкой ответил Управитель.
Рогнеда аж подпрыгнула.
— Теперь можно и Колывана разрешать, — саркастически сказала она. — Свобода, демократия, открытость. Ты просто идиот, Пастушонок. Вспомни, сколько сил было положено, чтобы забылось то, что он разболтал!
И сколько бед случилось из-за того, что долгие столетия власть боялась настаивать на своем священном праве — требовать от людей забвения мелких, собственных интересов и самопожертвования ради великой цели!
Управительница замолкла, укоризненно глядя на Андрея.
— Было время, и сам я почти сочувствовал ему, — помолчав, признался Живой Бог. — Мне казалось, что новая струя выдует все застоявшееся и несвежее. Когда абсолютных владык сменили выбранные народом правители, я был почти в этом уверен. Однако жизнь повернулась странным образом. Посеянные идеи вдумчивого анализа обернулись анархией и нигилизмом, раздробили целостность общества. Ранее скрытые факты стали обоснованием вседозволенности.
Кончилось все тем, что на защиту Родины, людей пришлось рекрутировать далеким от добровольности способом. Но согнанные палками подразделения не обладали ни умением, ни желанием сражаться с врагом.
В итоге — целые тысячелетия Обитаемое Пространство охраняют лишь «черные ангелы», которые все больше становятся рационалами «славных» времен Князя Князей безо всякой помощи его мантры бессмертия.
— А ты помимо прочего собираешься и «драконам» петь осанну? — жестко спросила Управительница. — Признаться странный выбор.
— Я хочу, чтобы нормальные, живые, чувствующие люди оторвались от дискотек, жрачки, сериалов и компов и устремились бы к небу.
— Да, черное становится белым, белое — черным, — мягко и задумчиво сказала Рогнеда, показывая, что она не противится своему надзирателю. — И вновь, черное плавно переходит в белое. И так без конца. Может ты и прав. На новом витке можно и Колывана разрешать. Только ради Бога, — про немертвую эланку не надо.
— Вот ты и выкинь, — весело предложил Живой Бог.
— Как занятно сложилась судьба у этого Федора, — помолчав, сказала Рогнеда. — Ненависть десятков поколений жителей Амальгамы, сделала его палачом целой планеты. И по злой иронии судьбы, он убил ту, которую любил когда-то.
— Жизнь порой, делает такие зигзаги, — произнес Андрей. — Мы продолжим?
— Нет, — устало произнесла девушка. — Пожалуй, на сегодня хватит. Если будет настроение, я почитаю перед сном.
— Намек понял, — проявил сговорчивость Управитель. — Продолжим завтра?
— Да, приезжай с утра.
Великолепие вокруг пропало, растворилось в темноте, пробиваемой злыми, колючими иглами звезд. Осталась лишь «тарелка», над которой дрожал купол энергополя и висящий в пустоте крейсер-истребитель. Под диском слабо светились высокие слои воздушной оболочки Тригона.
— Ганя, по-моему, это чересчур, — произнес Андрей. — Редуцировать искусственную реальность до альфы, лишь потому, что кто-то попросил помочь с написанием заурядной статьи…
— Типа свет включи, выйти из дому страшно, — прокомментировала слова Управителя Рогнеда. — А не боишься, что на самом интересном месте все вдруг пропадет?
— Боюсь, — чтобы не злить Управительницу, признался Андрей…
— Бойся, я такая, — сказала Рогнеда.
Однако же ничего из того, чем пугала своего гостя она не сделала, вернув луг и тихую летнюю ночь, под темно-синим пологом неба, усыпанным, мягко мерцающими крупными звездами.
Девушка, дожидаясь, пока Управитель не погрузится на свой корабль, вспомнила, что в одном из отделений кухонного стола лежит заветная пачечка сигарет с тернавью.
Живая Богиня не стала устраивать спектакль с прогулками по громадным залам, а сразу же переместилась в свой огромный, пустой дом.
Она набрала еды в автомате, разделась и уютно устроясь в спальне, принялась за ужин, временами бросая взгляд на объемный экран портативного компа, где медленно полз текст старинной книги.
продолжение.
Утром, после завтрака, надзиратели старательно обыскали камеру. Под койкой нашелся разбитый «мерзавчик». На острие одного из обломков остались следы запекшейся крови. Тюремщики только переглянулись и покачали головами.
— Покажите запястья, — подчеркнуто протокольным тоном предложил старший.
Конечников с вызовом убрал руки за спину.
— Не надо нас злить, первый лейтенант, — посоветовал надзиратель, поворачивая тумблер электродубинки. — Сегодня вас собирались отпускать. Смотрите, как бы ни остаться тут надолго.
Федор сообразил, что и вправду не стоит. Увидев порез на руке, надзиратели ничего не сказали. Старший посмотрев на напарника, лишь покрутил у виска. Было видно, что у чинов тюремного персонала на языке крутится много злых и оскорбительных слов, адресованных своему узнику и друг другу.
При этом они продолжали говорить с первым лейтенантом очень вежливо, через слово, извиняясь за доставляемые неудобства.
Когда обыск был закончен, надзиратели освободили камеру.
Им на смену явился тот, от одного вида которого Конечникову стало не по себе. Командир эскадры как обычно был затянут в безукоризненно выглаженный мундир. Ботинки блестели как темное зеркало, золотом мерцали погоны, на наконечниках аксельбантов мигали острые звездочки драгоценных камней.
Федор вскочил перед бригадным генералом и нарочито бодро прокричал:
— Арестованный первый лейтенант Конечников!
Генерал окинул подчиненного критическим взглядом, поморщился, хотел было сказать что-то по поводу его внешнего вида. Однако, он переборол себя и принял совсем другой тон.
— Не арестованный, а задержанный, — поправил он Конечникова. Потом многозначительно заметил. — А мог быть и расстрелянным…
— На все воля Божия, — ответил тот. — Но я невиновен.
— Никакой Бог не поможет, если такие показания подписывать! — взорвался генерал, сунув под ему нос вырванный из судебного дела протокол.
— Виноват, — ответил Федор. — Бес попутал.
— Какой, твою мать, бес?! Они что, били тебя?
— Никак нет! — ответил Конечников, и совсем смутившись, добавил. — Меня пять дней не кормили, а потом за стол, да с выпивкой. И еще сказали: «Запишем, как дело, было — и домой». А я… Я, когда подписывал, лыка не вязал.
— Вы в Дальней Разведке за стакан любую бумажку подмахнете?
— Так получилось, — опустив голову, сказал Конечников.
— Ладно, чего от вас ждать, — устало произнес бригадный генерал. — Дело на тебя не заводилось. Будем считать, что за пьянку отсидел. Собирайся.
— Правда? — встрепенулся Федор.
— А как же, — по-свойски улыбнулся бригадный генерал. — Скажи вот только, не знакомо ли тебе это устройство?
Он извлек из кармана кителя портативный компьютер.
Первый лейтенант со страхом узнал в нем свой аппарат. Бригадный генерал, конечно, здорово помог Федору. Но он от этого не перестал оставаться начальником. А значит нежданному благодетелю не следует знать про то как его пьяные подчиненные залезали в центр связи.
Командир эскадры внимательно глядел на первого лейтенанта, пристально изучая реакцию подчиненного.
Что-то подсказало Конечникову, что бригадный генерал ждет откровенности. И от степени этой откровенности будет зависеть судьба Федора. Но сейчас от языка Конечникова зависели жизнь и свобода друга, а оттого первый лейтенант не мог поступить иначе.