Конечников в последний раз посмотрел на аппарат, и двинулся в неблизкий путь.
В поселке продолжалась веселье. Из-за расстояния стрельба была не слышна, но зарево фейерверка было видно издалека. К ручному оружию присоединились зенитные массометы крейсеров, беззвучно раздирая небо огненными трассами. Вспышки заставили выключиться ночное зрение.
На ходу Конечников проверил рацию, сигнальный браслет и компьютер. Ничего не работало. Он подумал о пистолете и с содроганием убедился, что его оружие также мертво, как и остальные приборы.
Словно почувствовал страх человека, где-то далеко в лесу раздался волчий вой. Одинокому певцу ответил другой. Скоро целая дюжина голосов выводила леденящую кровь песню ночи.
«Не хватало только быть съеденным», — с беспокойством подумал он. — «С такими ногами я на дерево не влезу». Для обороны у Конечникова оставалась только трость.
Вой раздался ближе. Конечников ускорил шаг. «Неужели это Управительница организовала?» — задал он сам себе вопрос и горько подумал. — «Забавный выбор способа казни. Неужели нельзя было меня просто убить?».
Словно послушав мысли, кто-то окликнул его:
— Здорово, капитан. Прекрасный вечер, не правда ли?
Голос показался очень знакомым.
Мгновение спустя Конечников безошибочно определил его обладателя. Это был сбежавший из-под стражи комендант.
Конечников повернулся и увидел в неровном свете салюта, как из леса вышли трое: Пащенко, интендант и прапорщик Топорков.
Беглецы выглядели ужасно. Почти 10 месяцев скитаний по лесам превратили их в заросших дикарей, одетых в невообразимо грязные и вонючие обрывки невыделанных шкур. Пащенко, как самый молодой и ловкий был вооружен катаной.
Топорков сжимал в руках ружье с примкнутым штыком. Судя по тому, как держал его бывший комендант, «полтиной» давно пользовались как пикой. Интендант, скаля зубы, крутил в руках большой кухонный нож.
— Здорово, — ответил Конечников. — Давно не виделись.
— Это точно ты, — усмехнулся прапорщик. — Какая встреча… Как я рад тебя видеть, ты себе не представляешь.
— Не могу сказать, что взаимно, — ответил Конечников.
— Ты такой чистенький, такой благополучный. А ведь это ты должен был прятаться по лесам.
— Это отчего? — поинтересовался Конечников.
— Да оттого, что вы все быдло амальгамское.
— У меня прямо противоположная точка зрения. Бросьте ваши цацки, иначе буду стрелять.
Он положил руку на кобуру.
Бывшие военнослужащие было отпрянули, но, видя, что противник не вынимает пистолета, стали медленно и осторожно приближаться.
— Что это за пальба? — спросил интендант.
— Перемирие с эланцами. Наши празднуют.
— Перемирие, — мечтательно сказал молодой. — Ребята, давайте сдадимся. Нас по случаю праздника простят.
— Делай, что тебе говорят, — оборвал его Топорков. Было видно, как его глаза горят недобрым огнем безумия. — Видишь, у него пистолет не заряжен. Давно бы перешмалял нас.
Беглецы окружили Конечникова. Он поднял трость, поворачиваясь в разные стороны, делая выпады и не давая им подойти.
— Да ты, Тараска, посмотри, — он еле на ногах держится, — подбодрил молодого бывший комендант.
Пащенко сделал выпад, целясь в горло противника. Конечников парировал удар палкой, что есть силы, толкнув клинок вверх. Дерево, даже крепкое, плохая защита от твердого, отточенного композита. Лезвие расщепило и косо срезало трость, но все же основная сила удара ушла в пустоту.
Пащенко, не слишком хорошо владеющий мечом, потерял равновесие. Конечников воспользовался этим и моментально вогнал противнику обрубок трости в глаз. Жирно чавкнула плоть, на Конечникова брызнуло липким и теплым.
Интендант подскочил к нему сбоку и попытался заколоть, нанося удар сверху вниз, как видел это в визии про злодеев.
Конечников, занятый выдиранием катаны из судорожно сжатых пальцев мертвеца, не сумел среагировать вовремя. Нож воткнулся ему в ногу, вспоров бедро.
Несмотря на дикую боль, он сумел завладеть катаной. В следующее мгновение голова интенданта отделилась от туловища и рухнула на землю, удивленно хлопая глазами.
Топорков, заревев, как бешеный слон, попытался насадить противника на штык. Федор, стараясь не ступать на выведенную из строя ногу, отбивал выпады мечом. Больная нога все сильнее давала о себе знать.
Ему казалось, что кость рассыпается на осколки. В ушах звенело, глаза готовы были лопнуть от боли, но мозг работал четко и ясно, несколько отстраненно воспринимая происходящее.