Старик оглянулся сначала на дверь в соседнюю комнату, потом на сноху и тут только заговорил, приглушив и без того тихий голос:
— Если бы мы уехали вместе с братом, сын мой не остался бы калекой, а в Конте было бы все то же самое. Что правда, то правда, мы нескольких французов и шведов убили, но, чем больше их убиваешь, тем больше их становится. Видать, некоторых людей война отравляет точно яд. Ты сейчас сам видишь, каков мой сын — ведь раньше ты его знал, — совсем другой теперь стал… Как бы тебе это получше объяснить, но с тех пор, как война у него ногу отняла, он к ней привязался, знаешь, так бывает, что самые хорошие парни возьмут вдруг и привяжутся к распоследней шлюхе, которая ими помыкает. Подумать только, в каком он сейчас виде, а все-таки мы чуть что не силком его увезли.
Слушая этот рассказ, сноха его втихомолку заливалась слезами.
Лесоруб наконец заметил, что она плачет. Его огромная ручища неловко опустилась на костлявое плечо снохи, окутанное черной шалью.
— Не плачь, — проговорил старик. — Выздоровеет он у нас. И любить тебя будет. Ты возьми в толк — для лесоруба не так важна нога, как рука. Я-то уж насмотрелся на лесорубов, многие вполне одной ногой обходились.
Говорил старик медленно, останавливаясь после каждой фразы. Колченогий Шакал вошел со двора и в изумлении застыл на месте при виде незнакомых людей. Потом тщательно обнюхал гостей и замахал хвостом.
— Он, видать, тоже сражался? — спросил старик.
— Сражался, — подтвердил Бизонтен. — Только против волков.
Лесоруб пожал плечами и проворчал:
— В иные времена думай не думай, все равно не решишь, кто страшнее, люди или волки…
На следующий день на заре семейство Брайо отправилось в Лютри, но после их отъезда в доме поселилась какая-то смутная тревога. Ортанс вообще мало говорила с этими людьми, но Бизонтен смотрел на нее, когда молодой дровосек упрекал своих близких за то, что они, испугавшись захватчика, покинули свой родимый край. Ему почудилось, будто в глазах Ортанс вспыхнул еще незнакомый ему огонек, и он встревожился. Не раз он заставал Ортанс одну, она стояла, прислонившись к стене дома, устремив взгляд на черные вершины гор Юры.
54
Прошли две недели великого солнца. Иной раз к вечеру налетала темная грозовая туча, дышащая огнем, она с размаху обрушивалась на склоны гор, словно водила по ним огромным рубанком, изливала на них потоки воды и давала волю своему гневу. В долине грохотал гром, и похоже было, что одновременно со всех сторон наступают многоголовые чудовища, о которых рассказывают в сказках. Тогда все собирались в большой комнате. Окна озарял яркий свет молний. Ливень с оглушительным шумом врывался в печную трубу, и из очага взвивались вихри дыма. Мари, Леонтина и Клодия, став на колени, жарко молились.
А Бизонтен и Ортанс собирали вокруг себя детей и заводили с ними песни. Пьер по нескольку раз заглядывал на конюшню, чтобы успокоить перепуганных лошадей, чье ржание доносилось и в комнату. Слышен был глухой стук копыт, бивших в заднюю стену конюшни, примыкавшей к дому. Шакал жался к ногам Клодии и время от времени жалобно повизгивал.
Не раз цирюльник водил старших ребятишек собирать грибы, и за ужином они их уписывали за обе щеки. Так как грибы в нынешнем году уродились в изобилии, Мари начала сушить их на зиму.
В свободные часы женщины плели корзинки из желтого ивового лыка или из прутьев орешника.
— Будем продавать их в Морже, — говаривала Мари. — Я сама видела, как ими торгуют на рынке. И дорого за них берут.
Взялась Мари также сушить всякие травы, способные исцелять от болезней, нападающих на божье творение.
— А ты не отыскала ничего подходящего, чтобы у нашего Безножки выросла новая нога? — смеясь, допытывался у нее Бизонтен. — Или, может быть, нашла какое средство излечить нашу Леонтину от вранья?
Как-то вечером, когда мужчины уже вернулись домой, а ребятишки еще гуляли с Ортанс и цирюльником, внимание Бизонтена привлекло решето, полное мелко изрубленных листьев.
— Это что такое? — спросил он.
— Листья ежевики.
— А что ею исцеляют, может, глаза, может, ноги, а может, зад?
Мари улыбнулась и пожала плечами.
— Ничего-то ты не знаешь. Их нужно пить, когда горло болит!
— А ясень, — осведомился Бизонтен, — он тоже тебе годится?
— Ну конечно же, и почки ясеня тоже!
И Мари подробно изложила Бизонтену, что можно извлечь из такого дерева, как ясень: он помогает и против укуса змеи и боли снимает в суставах и в желудке.