— Объясни хоть ты ей, Мари.
Мари растерялась. Она в свою очередь вскинула на Бизонтена умоляющий взгляд, и тот пришел ей на помощь:
— Тут и объяснять нечего. Нужно только спросить Клодию, согласна ли она или нет. Пьер совершенно прав. Лучше всего было бы тебе с ней поговорить.
Мари не сразу решилась, снова обвела всех взглядом, наконец с трудом выдавила из себя:
— Клодия, ты ведь знаешь, что у тебя будет ребеночек. Знаешь ведь, да? Ты его носишь под сердцем. Ты ведь его уже чувствуешь, ты мне сама об этом говорила, правда ведь?
Клодия несколько раз утвердительно кивнула.
— А теперь скажи мне, — продолжала Мари, — ты хотела бы, чтобы Пьер стал папой этого ребеночка?.. Хочешь, чтобы он стал твоим мужем? Понимаешь, что ты будешь с ним как мы с Бизонтеном?
Клодия подняла на Пьера хмурый взгляд, но глаза ее тут же осветила радость. Она ответила улыбкой на улыбку Пьера, потом, все так же улыбаясь, обратилась к Мари:
— Да, да! Очень хотела бы.
— Значит, ты довольна? — спросила Мари.
— О да! — ответила Клодия.
И вдруг, отняв свою руку, которую держал Пьер, она бросилась к Мари и поцеловала ее.
— Милочка ты моя, — умилилась Мари, — но сначала нужно Пьера поцеловать.
Поцеловав Пьера, Клодия заявила:
— И Бизонтена тоже.
Все произошло так просто, как будто женитьба Пьера на этой девчушке была самым обыкновенным делом.
А Бизонтен хлопнул Пьера по плечу и сказал:
— Я дурень. Впрочем, тебе это давно известно.
Все засмеялись, и Мари обратилась к Клодии:
— Видишь, теперь ты будешь моей настоящей сестренкой.
Как раз в эту минуту снова ворвался Жан звать их на помощь.
— А чего это вы все хохочете? — спросил он.
Они переглянулись, не сдержав смеха, потом Бизонтен объяснил мальчугану:
— Мы потому радуемся, что Пьер и Клодия сообщили нам, что собираются пожениться.
Серьезным тоном, словно настоящий мужчина, мальчуган пожал плечами и выпалил:
— Подумаешь тоже, я давным-давно об этом знаю, нечего было и сообщать.
И они всей гурьбой отправились к ребятишкам. Цирюльник принял эту новость внешне вполне спокойно, но Бизонтен, уже успевший привыкнуть к его нраву, увидев, как дрогнул подбородок старика, догадался, что тот ужасно рад. Ортанс расцеловала Клодию, потом, расцеловав Пьера, произнесла своим обычным серьезным тоном:
— Когда Блондель об этом узнает, он заплачет от радости.
Жизнь продолжалась среди жары и духоты наступающего лета, над озером все дни висела дымка, гонимая легким бризом.
Всякий раз, когда Мари попадался какой-нибудь особенно красивый и сочный плод, она ласково проводила им по животу Клодии, приговаривая:
— У тебя будет красивый младенец. Такой же красивый и такой же крепкий, как этот плод.
Пьер, казалось, совсем расцвел от счастья и не мучился больше никакими посторонними мыслями. Он тоже смотрел, как округляется стан Клодии, и в глазах его зажигалась улыбка радостной надежды. Как-то раз Мари спросила брата:
— А тебя ничуть не тревожит, что ты даже не знаешь и не хочешь знать, от кого этот ребенок, раз ты уже считаешь его своим.
Пьер нахмурился:
— Значит, ты не помнишь, что говорил нам Блондель? «Каждое живое существо, посланное на нашу землю, принадлежит тем, кто сумеет сделать все, чтобы спасти его от опасности». Вспомни-ка, что он еще сказал: «Опасность, она равна стыду, так же как и смерть». Я-то, я ничего не забыл из его слов. Я все хорошо понял. Этот младенец мой. Понимаешь? Только мой и Клодии, и никого другого. Никогда никого другого и не было, кто бы зачал этого ребенка! — Голос его зазвучал громче, зазвучал гневом. — Ты ведь была согласна с Бизонтеном и тоже помешала мне уехать спасать других детей? А теперь вот он, тот, что появится на свет… Невинное существо, как и все дети…
Он искал слов, похожих на те слова, какими бы говорил Блондель в подобных обстоятельствах. Но слов этих не находил и чувствовал себя поэтому каким-то скованным и несчастным. Бизонтен рад бы был ему помочь, но и ему тоже не приходили на язык нужные слова. Пьер совсем запутался и под конец бросил:
— Этот младенец, он-то по крайней мере будет хоть одним, кого я спас!
Бизонтен призадумался. Он понимал, что может вторично оскорбить Пьера, и однако против воли у него вырвался вопрос:
— Ты только ради одного этого хочешь жениться на Клодии?
— Нет. Не только ради одного этого, но также и ради этого.