Отдыха не знали бабьи руки.А сейчас?.. Не пенсия, а муки!В нищете живет теперь старуха,Не имеет ни детей, ни внуков.
Ни тепла, ни помощи, ни силы…Господи, спаси ее, помилуй!Носовой платок взамен косынки,А в глазах – застывшие слезинки…
Анны, Марьи, Дарьи, Катерины…Горькие российские судьбины…
ДОТЫ
Чутко у воды дремали доты –Ни взорвать, ни обойти тропой.Но во тьме отряд морской пехотыЗдесь на берег выплеснул прибой.
В пляс пускались на скуластых сопкахВихрь огня и вихрь матросских лент.И глубины бережно и робкоПринимали траурный брезент.
А когда в рассветной позолотеКорабли ушли от берегов,Пустотой глазниц чернели доты,Словно черепа былых врагов.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Он в хату вошел невесел:– За душу молились?.. Ждали?..И рядом с иконой повесилНа стену свои медали.
Друзей поминал. И плакал:Казалось, что мир нереален.И грозно смотрел из мракаС медалей Иосиф Сталин.
1981
***
В крестьянский дом пришла бумага:Хозяин без вести пропал…То ль испарился, бедолага,Когда в него снаряд попал,
То ль погребен на дне воронкиС непережеванной землей…Не удостоен похоронки –Наказан дом судьбиной злой.
Как рассудили командиры:– К врагу угнал душевный сгиб…– А мог податься в дезертиры…– Никто ж не видел, что погиб…
Его вторая половина –И не вдова, и не жена.И дети – вроде сиротины,А пенсий не дала страна.
Когда во всех российских земляхПарады майские гремят,Я думаю о горьких семьяхПропавших без вести солдат.
ДВА СНИМКА
Не снимок, а картина Гойи:В пыли полей издалекаБредут советские изгои,Как полноводная река.
Красноармейские шинелиВ поток бесформенный слились…Не одолели, не успелиС врагом сойтись в бою за жизнь.
Их жарит солнце, треплет ветерИ добивает конвоир…Такое было ли на свете,И видел ли такое мир?
А вот они в полувагонах –И только головы поверх…Какой концлагерь или зонаОтныне ожидает всех
Ступивших на дорогу к адуВ железной поступи войны?Смерть принимали как наградуВо искупление вины.
Нацист снимал людское стадо:Россия, сорок первый год…Но: «Вспоминать о том не надо, –Сказали позже, – все пройдет…»
ДВЕ КАТЮШИ
Укрепленья бетонные рушаИ железо сгибая в дугу,Знаменитая наша «катюша»Заступала дорогу врагу.
И другая Катюша, девчонка,Выходила на берег рекиИ нехитрою песенкой звонкойПоднимала в атаку полки.
И была в этой песенке сила,Что бросала на доты парней.Две Катюши спасали Россию –Неизвестно, какая сильней.
ВЕТЕРАН
Он из стакана воду пил.Не потому, что не любилВесенних струй игру живую.Не потому, что страсть земнуюВысоким разумом смирил.Не потому, что птичья песньЕго не трогала нимало.Не потому, что не хваталоЖеланья или было леньДойти до мшистых берегов,Склониться, опустить ладони,И зачерпнуть воды бездонной,И пить, и пить… Он был готовОстаток дней отдать за это.Он вспоминал: в тот день пеклоИ жарко разгоралось лето,Пылало русское село.Он полз к ручью сквозь дымный смрад –За метром метр по дну оврага.Овраг простреливался с фланга,И враг стрелял не наугад.Стонал комбат сквозь гром и вой.Невероятно изувечен,Он тихо бредил Черной речкой,Ее светящейся водой.За нею надо доползти,Обратно двигаться с опаской,Чтоб воду не пролить из каски,Во что б ни стало – донести.Вот берег, и не видно дна,И сразу гул, глухой и грозный,И кто-то звонко крикнул: «Воздух!» –И взрыв, и тьма, и тишина…И в этой тихой темнотеЗа годом год и раз за разомОн повторяет, что обязанПрийти к намеченной черте.А вдоль оврага пушки бьют,От пороха чернеют лица,И влага светлая струится,И он опять ползет к ручью.Ползет по выжженной траве,Ползет упрямо, молчаливо –И, как тогда, грохочут взрывыВ седой усталой голове…