Построив полк, нарком прочел приказ,На подвиг летчиков настроя.Сам Сталин тут прищурил глазВ ответ на гибель в Мурманске конвоя…
«Примерно! Дерзким должен быть налет!..»Торпедоносцы – главная опора!Корсары засланы впередНа бреющем… Отважен гул моторов.Успех – внезапность! В сущий адКонстанцу ввергли красные «бостоны»:Под запредельный русский мат,Под рев винтов, под треск, грома и стоны.
Меж водяных заградстолбовНесутся коршуны к эсминцу…Торпеды сброшены – готов!Рывок наверх – и взвились в небо птицы!
Заход… Еще один заход…Следили молча дьяволы за ними…Какой небесный летчики народ!На удивленье – с лицами земными!
Сомкнулись эскадрильи – и домой…Но тут явилось откровение приказа:Констанца порт был непростой –Там хищных «мессеров» таилась база.
И вот он, гул взъяренных пчел!Ведомый Мишка задымился первым,В кабине у Сабира горячо…И Толя, Толя… В штопоре друг верный…
Морским пилотам нет иных могил –Их волны примут и укроют…Я из полета тестя возвратил –А там, во сне друзей осталось трое…
***
К своим вернулся… Нам ни слова…Кровь на локтях, и кулаки красны.Он побывал в Констанце снова –Он побывал в своем гнезде войны…
У МЕМОРИАЛА ДОБЛЕСТИ
Матвей Овсиенко пал смертью храбрых 1 августа 1943 года на восточной окраине села Молдавановского…
Я приехал туда, где на фронте убило отца,Осмотрел все дворы в бастионе казацкомИ бродил между хат от конца до конца –Похоронка неправдою стала казаться.
Ослепительно солнце сияло в тот день,От жары все живое сомлело в истоме.Раскаленным был каждый и дом, и плетень.Тишина, будто кто-то и нынче здесь помер.
А вокруг, по холмам виноград золотойЗажигал полновесные спелые гронки,И струился в селе тот особый настой,Когда грех говорить даже громко…
Я пристыженно, молча поднялся на холм,Возложил гладиолусы у обелискаИ, не в силах сдержать удушающий ком,Отошел и склонился в почтении низко.
Видел списки как будто в горячем дыму,Отыскал среди прочих фамилию бати:Почему-то особая почесть досталась ему –В указании года рождения, дате…
Что ж, спасибо! Спасибо хотя бы на том!День, когда он убит, я узнал в похоронке.Вдруг ознобом ожгло меня в зное густом –И шагнул я, попятился тихо в сторонку…
Вот и все… Посетил. Попроведал. Узрел…Почему ж ни одной, ни единой слезинки?Ведь не бой тут прошел, а расстрел!Не сошлись тут враги в боевом поединке…
По восточной окраине батю в атаку вели,В полный рост шел с винтовкою на пулеметы,Будто был богатырскою силой велик…Или с ним, казаком, тут сводили все счеты?
Мне кричать бы, подняв до горы кулаки,Но молчал я, сжимая сведенные скулы:Спорить грех о былом с поднебесьем такимВ тишине этих сельских полуденных улиц.
Я ничей тут покой в этот день не смутил,И протестом я мирную жизнь не нарушил.Сын убитого воина, здесь на возвратном путиЯ срывал, уходя из села, переспелые груши…
***
Из калитки ты шагнул в войнуС легкою котомкой за плечамиИ, как предки к правде в старину,Шел по ней и днями и ночами.
В поисках всемирной тишиныУкрощал безжалостные дотыИ в Берлине вышел из войныЧерез Бранденбургские ворота.
1985
***
В июле стог сметал отецИ лег в сырую землю.Блестит луна, как бубенец,Медвежьи сосны дремлют.
Отца помянем. По сто граммНальем. Закусим луком.А стог стоит, как светлый храм,Над сиротливым лугом.
1983
***
На развилке липовых аллей,Что сошлись у сельского погоста,Повстречался мне лихой старлей –Погранец небольшенького роста.Вышло это на исходе дняВ месяце июне, в прошлом веке.Отчего у взрослого меняТак не к месту задрожали веки?– Если я на правую сверну,То куда ведет она, служивый?– На войну, племянник, на войну,Даст Бог, свидимся, коль будем живы!А вот будем ли? – он крикнул мне,Вскинул вещмешок и шаг добавил.И ушел, и сгинул на войнеСтарший лейтенант – мой дядька Павел.Он на довоенной фотке в фасСнят, а в профиль даже не представить…Не разжалобить хотел я вас –Лишь маленько потревожил память!..Не дождалась бабушка сынка –Тихо прикорнула на погосте.Поседели два моих виска,И усталость напросилась в гости.Надо бы махнуть на пару дней –Положить цветы к его заставеУ развилки липовых аллей,Что ведут к забвению и славе!