Когда Амазонский обернулся, перед ним плавал зрачок пистолета.
Над головой, готовая обрушиться, висела какая-то балка, утыканная смертоносными шипами.
Скачок из мира искусства в этот ужас был таким неожиданным, что тонкие нервы артиста не выдержали.
«А мышонка не видать», - почему-то проплыло в голове, и он грохнулся в обморок, веером откинув крыло и задрав ноги к потолку…
- Постерегите его! - распорядился сыщик и бросился искать Захара.
Осмотрел кухню. Залез под раковину. Вылез с паутиной на ухе.
Никого.
Заглянул в ванную комнату. В ванне стояли выпачканные в грязи лаковые туфли.
А котенка нету.
В прихожей тоже нет. Побежал в другую комнату. В пустой комнате одиноко стоял платяной шкаф. Шарик подкрался, резко распахнул дверцы. В пустом шкафу, сиротливо покачиваясь, висел фрак.
Сыщик остановился, прислушался.
В соседней комнате шумно дышал Иван Иванович.
Артист не издавал ни звука.
На стене, приклеенная по углам кусочками жеванного хлеба, висела афиша с портретом грозно насупленного Роберта Робертовича. Громадные буквы извещали:
С. МАРШАК
Шарик начал понимать, что произошла ужасная ошибка. Захара в квартире артиста не было.
Все еще на что-то надеясь, крикнул:
- Захар, не бойся, мы пришли тебя выручать!
Тишина.
«Значит, - решил сыщик, - Захар спрятан в другом месте. С поличным не поймали, надо припереть к стенке неопровержимыми уликами. Не вызывая подозрений, найти образец почерка».
Когда Шарик вышел в соседнюю комнату, артист зашевелился, подобрал крыло и сел.
- Кто вы та-такие? - залепетал Роберт Робертович. - Что вам ну-нужно?
- Мы пришли пригласить вас на воскресник. Пойдете?
- Я с-сделаю все, что вы хотите. Только не убивайте.
- В таком случае распишитесь, что вы придете. Вот здесь.
Шарик протянул Амазонскому блокнот и костяную ручку.
- С у-удовольствием.
Амазонский написал извивающимися, как пиявки, буквами:
С первого взгляда Шарик понял: таинственное письмо написано другой рукой. Все предположения сыщика рухнули в одну секунду. Перед ним с ослепительной ясностью встало все, что они натворили: взломали дверь честному артисту, довели его до обморока и сделали заикой. Артист разговорного жанра - заика!
- О-о, - застонал Шарик. - О-о-о!
- Что случилось? - шепотом сказал Иван Иванович. - Это не он?
Шарик отрицательно покачал головой.
- О-о, - застонал Слон, - о-о, Шарик!!! Извините великодушно, - умоляюще обратился он к Попугаю-Амазонскому, - произошла какая-то дикая ошибка. Я принесу вам свою дверь, я…
- Подождите, Иван Иванович, - остановил его Шарик, - не в двери дело. Роберт Робертович, почитайте, пожалуйста, стихи, которые вы декламировали перед нашим приходом.
- Если угодно… - тотчас согласился Амазонский и, выбросив вперед блистающее крыло, начал: - Прибежала мышка-мать…
- Роберт Робертович, вы не… вы не заикаетесь?!
Артист застенчиво усмехнулся:
- А-а, пусть это вас не тревожит. У меня бывает иногда… от неожиданности. Но когда опасность минует, все быстро проходит.
- До свидания! - с облегчением воскликнул Шарик. - Извините.
- Извините, - пробасил Иван Иванович. - До свиданья, - он с кряхтеньем выдернул бревно, застрявшее между полом и потолком. - Дверь я вам обязательно принесу!
- Бог с ней, с дверью! - засмеялся артист.
Когда общественность спустилась вниз и уселась на лавочку, Слон произнес:
- Да-а-а, Шарик…
Сыщик сидел, опустив уши на глаза.
Подрывная деятельность в недрах двора
Не бойся, глазастенький! - Крот погладил Захарку по голове, а Захарка фыркнул и отскочил в сторону.
Крохотные глазки Крота наполнились слезами, он всхлипнул и начал причитать:
- Бедный, бедный старый слепец! Маленький, миленький котенок его как чумы боится! А за что? Разве я когда-нибудь кому-нибудь что-нибудь сделал плохого? Наоборот, все обижали меня! Когда там, наверху, строили девятиэтажный дом, экскаваторы разрушили все мои подземные постройки и уничтожили громадные запасы зерна, червяков и различных семян. С тех пор целью моей жизни стала страшная месть. «Пусть провалятся!» - решил я и начал строительство подкопа…
- Это вы под наш дом подкоп строите? - спросил Захар. - Кто это должен провалиться? Мы, что ли, все?
- Что ты, малыш! - засуетился Крот.
Только сейчас Захарка понял весь смысл деятельности, которая кипела в пещере. Страшная опасность угрожала маме, братьям и сестренке, всем жителям девятиэтажного дома на улице Дружбы. Дом может рухнуть, похоронив под собой всех его обитателей! Нужно немедленно предупредить об опасности!
Захарка присел, шмыгнул между ног у Крота и бросился к выходу из пещеры.
- Держи-и его, Крыс! - закричал Крот.
Крыс в два прыжка настиг Захара и кольнул его в спину иглой.
- Еще раз вздумаешь бежать, проколю насквозь! - зашипел Крыс. - Проколю, зажарю и съем!
Захар узнал лапу, которая утянула его под землю, а сейчас тащила к Кроту.
- Вот что, малыш, - сказал Крот, - бежать тебе некуда, все равно заблудишься в тоннелях. Их у меня тысячи. Ты будешь у меня поводырем, я стал плохо видеть. Согласен ты помочь бедному старому инвалиду?
- Умру, а водить вас никуда не буду! - крикнул Захарка.
Крот приказал:
- Хомы, ошейник!
Тотчас подскочили два хомяка с ошейником и прикрепленной к нему цепочкой.
- Ну ты, - сказал один, - подставляй шеяку!
Захар решил бороться до конца и изо всей силы толкнул хомяка в грудь. Второй повис на Захаре сзади. Захар лягнул его ногой и вдруг услышал шепот:
- Соглашайся, котенок. Мы тебе потом поможем. А то погибнешь ни за грош.
И подумал Захарка так: «Ну, убьют меня, а что толку от этого? Нет, надо схитрить, а потом убежать, чтобы сообщить на поверхность».
И Захар покорно дал надеть на себя ошейник, цепочку от которого хомяки с низким поклоном вложили в лапу Кроту.
Крот сильно дернул поводок, и Захарка повалился к его ногам, заплакав:
- Ой, дяденька, больно. Я больше не бу-уду…
- А-а, с удовлетворением произнес Крот, - жидок на расправу! Веди меня к счетной машине.
Захарка быстро отвел Крота к машине.
- Теперь к чертежу.
Хомяк, который надевал на Захара ошейник, украдкой показал: поддержи, мол, под локоток Крота.
Захар, хоть и противно было, поддержал.
А Крот прямо-таки растаял.
- Тебя как зовут? - спросил он милостиво.
- Захар.
- Молодец, Захар! Хорошо дрессировке поддаешься.
- Захарка едва удержался от того, чтобы не подставить Кроту ножку. Вот треснулся бы! Понял бы, как мы поддаемся!
- Эй, хомы! - приказал повеселевший Крот. - Накормите моего поводыря!
Знакомые хомяки притащили молоко, и Захар подкрепился, с тоской вспоминая мамину кашу.
- «Ничего, - решил, - доберемся когда-нибудь и до каши».
Хомячок, наливая молоко, шепнул:
- Молодец. Так и держись.
Смотрит Захар, у хомяка на спине, прямо на шерстке, номер выжжен: 222. А у другого - 151. Смотрит - э, да тут все хомячки пронумерованы. Живые цифры бегают.
Поел Захар, повеселел, думает: «Эх, дрессироваться так дрессироваться!»
И говорит:
- Крот, скажите, пожалуйста зачем у ваших хомов цифры на спине?
Крот, довольный, что Захарка к нему так вежливо обратился, осклабился и сказал:
- А чтоб звать их, глупышка.
- Разве у них нет имен?
Крот захохотал:
- А зачем им, ничтожным, имя? Имя у меня есть, у Крыса. Ну и тебя за хорошее поведение я решил осчастливить: имя оставить. А то мог бы назвать тебя каким-нибудь… ха-ха… нулем. Без палочки. Так что цени мою доброту. Ценишь?