Пока что вызываться никто не спешил.
— Вы ведь знаете, как работает магия адептов, не так ли? — уточнил Килиан.
Как он и предполагал — не знали. Естественно, не знали. Знание — это власть. Если ты знаешь, откуда исходит сила твоего врага, это делает его уязвимым перед тобой. А адепты, несмотря ни на что, считали врагами собственный народ. Собственно, для адептов врагами были все, кроме их драгоценного Владыки.
Что ж, раз такая возможность, почему бы не просветить общественность?
— Магия адептов не работает без топлива, — сообщил чародей, — И лучшее топливо — тяжелые металлы. Свинец. Золото. Платина. Киноварь. Наверняка многие из вас замечали, что адепты активно все это скупают.
Только что он запустил бомбу замедленного действия. Торговцы разносят не только товары. Они разносят новости, слухи, известия. Тайна адептов — больше не тайна. А знание — это сила, и теперь у народа Халифата была сила, позволяющая их свергнуть. Рано или поздно, но среди недовольных культом Лефевра появится тот, кто додумается атаковать его экономически.
И Халифат падет.
Впрочем, сейчас Килиану было до этого мало дела. После того, как ансарры обойдут флот Халифата, собирающийся блокировать их в гавани, появляться на Черном Континенте он не собирался.
— Разорение, какое разорение… — не удержался от комментария один из купцов.
И ученый немедленно обернулся к нему.
— Ага, вот и золотых дел мастер. Приятно познакомиться. А теперь укажи мне на своих коллег, слишком боящихся привлечь к себе внимание. Ты ведь не хочешь взять все траты на себя? Подумай, это будет только справедливо, если вы разделите их поровну.
К сожалению, свинца (с которым прижимистый по характеру чародей любил работать больше, чем с золотом) нашлось не так уж много. Но золотых украшений хватало, чтобы не испытывать стесненности в использовании магии. Помимо того купца, что высказался про разорение, «поделились» еще пятеро.
Стрелять, по счастью, пока не приходилось. Не то чтобы Килиан сомневался в своей способности отдать необходимый приказ или в том, что этот приказ будет выполнен. Но все-таки ученый предпочитал избегать жертв среди мирного населения, насколько это только возможно.
Он не желал превращаться в палача.
— Третий пункт, — сообщил Килиан после того, как Яруб каталогизировал все полученное, — Мне понадобится кожа. Много кожи.
Оглядев собравшихся, он добавил:
— И сразу четвертый. Мне понадобятся люди, умеющие с ней работать. С ней и еще — с деревом.
В гавани их не запрут. Осталось объяснить рабочим их задание и выделить надзирателей, чтобы они не наделали глупостей.
— Что ты задумал? — прямо спросил Яруб, когда беседа с торговцами завершилась, и Нагма отправилась выяснять, как дела у Джамиля, Ясмира и Абу.
Килиан, однако, лишь загадочно улыбнулся:
— Терпение, друг мой, — сказал он, — Любой фокус требует подготовки, и не стоит раскрывать своих секретов раньше времени.
Этот ответ старому знахарю не понравился.
— Это не фокусы, Вотан… Килиан. Это не игра и не представление. От тебя зависят человеческие жизни.
Ученый кивнул:
— Думаешь, я не понимаю этого? Я принял эту ответственность, и я несу ее. Вам стоит уже привыкнуть, что мои планы нацелены на то, чтобы спасти вас всех.
— Я верю тебе, — ответил старик, — Нагма верит. Джамиль, как ни странно. Но не каждый на это способен. Они не знают, что и зачем ты делаешь. Ты завоевал некоторое доверие своей победой на перевале, но этого мало. Дай людям то, что им нужно, Вотан. Докажи им, что они могут верить в тебя.
Килиан резко мотнул головой:
— Прости, Яруб, но здесь ты неправ. Я не собираюсь доказывать, что я заслуживаю доверия. Это — путь в никуда.
Ансарр хотел было что-то сказать, но ученый продолжил:
— Я доказывал, что заслуживаю любви. Я доказывал, что заслуживаю уважения. Но знаешь, что объединяет все это? В конечном счете остается только пепел. Пламя амбиций испепеляет того, кто не нашел опоры в себе самом.
Он говорил резко, но в душе испытывал странное чувство покоя.
— Ильмадика использовала таких, как я. Тех, кто мечтал о любви и уважении, но сам не верил, что имеет на них право. Но знаешь, что? Я не виню ее. Это стало возможным лишь потому что мы сами позволяем себя использовать. Мы сами вручаем людям ключ от своих кандалов. Так что нет, Яруб. Я больше не хочу идти по этому пути. Я иду туда, куда сам посчитаю нужным. А у вас выбор простой. Вы можете пойти со мной. Или уйти, если считаете, что найдете путь самостоятельно. Это уже решать только вам.
— Я понял, — хрипло ответил Яруб, отведя глаза, — Ансарры пойдут за тобой, асдик.
Асдик. Этим словом когда-то называл его Хади, а Килиан понятия не имел, что оно означает. Лишь пожив немного среди ансарров, ученый наконец-то раскрыл эту тайну.
Он узнал, что это слово означало «друг».
Закончив свои дела в городе, ансарры стали устраиваться на ночлег, чтобы утром покинуть его навсегда, — если повезет, вообще до того, как флот Халифата подойдет к стенам. Маленький отряд с комфортом расположился во дворце местного наместника: места хватало на всех. Сам наместник был пока отправлен в городскую тюрьму: башен для почетных пленников культура Халифата не предусматривала.
Завтра Килиану могли понадобиться все силы и вся концентрация, чтобы нигде не ошибиться и не напортачить, так что в свою комнату он ушел довольно рано. Подход Халифата к интерьерам ему, к слову, понравился. Черные не ставили в жилых комнатах обычных кроватей, стульев и столов. Прямо на полу они сваливали огромной грудой мягкие подушки ярких сине-красно-золотых расцветок. Развалиться на них было на удивление удобно, мягко и приятно.
Лане бы наверняка понравилось. Тем более что именно ее Килиан вспоминал, глядя на покрывавшие стены шелковые драпировки. Его замок она обустраивала похожим образом: чародейка не любила все, что доставляло дискомфорт, и сквозняки в том числе.
Только Килиан успел раздеться и устроиться на подушках, как дверь его комнаты резко, требовательно постучали. Ученый не расслаблялся в потенциально враждебном окружении: сабля лежала достаточно близко, чтобы он мог выхватить ее в считанные секунды, как и ресурсы для преобразований.
Именно таким, с клинком наперевес в одной руке, золотым браслетом в другой, и при этом голым, ученый и предстал перед вошедшей Нагмой.
Молодая ансаррка открывшиеся перед ней картины оглядела с интересом, после чего осведомилась:
— Могу я войти?
Килиан кивнул и посторонился. Стыдливо прикрываться он не стал, но саблю все-таки положил.
— Что-то случилось? — осведомился чародей, закрывая дверь за девушкой.
— Нет… То есть, да… То есть, нет…
Нагма поежилась, зябко кутаясь в свободное черное одеяние пустынницы.
— Я хотела сказать тебе кое-что.
— Говори, — разрешил Килиан, присаживаясь на подушки и все-таки накрывая бедра тканью.
— Тогда, когда тот колдун пожелал забрать меня себе… — начала девушка, — Я почувствовала очень сильный страх.
— Тебя можно понять, — хмыкнул ученый.
Только на всю голову ушибленная женщина не будет испытывать страха перед реальной перспективой попасть в сексуальное рабство. Ну, или начитавшаяся соответствующих романов до полной утраты контакта с реальностью.
— Да, — согласилась Нагма, — Но я почувствовала кое-что еще. В тот момент я мысленно пожелала, чтобы кто-то заступился за меня. Кто-то… более достойный, чем этот человек. И тогда вмешался ты.
Одним движением она скинула на пол одеяние пустынницы. Под ним не было ничего.
Тело Нагмы было прекрасно, с этим Килиан не мог бы поспорить. Несмотря на обветренную кожу и небольшие, но крепкие мышцы, тело девушки оставалось нежным даже на вид. Гладкая, чистая кожа темно-бронзового оттенка. Небольшая, но мягкая, красивой формы грудь. Упругая, подтянутая попка.
Хороша была Нагма, что и говорить. И сейчас она стояла, обнаженная, в его покоях, недвусмысленно приглашая мужчину поближе познакомиться с достоинствами ее тела.