Килиан снова усмехнулся, на этот раз мрачно:
— Куда я его вставлю, в задницу, что ли? Это не магия, это технология. И чтобы считать информацию, необходимы соответствующие технические средства. Без технологий Дозакатных это — не более чем украшение.
— Те машины, что стоят в Убежище Идаволла, — вспомнила Лана, — Они могут это прочитать?
— Я не успел их толком изучить, — признался Килиан, — Не до того было. Но по первому впечатлению: могут. Вот только скажи мне, Лана. Как ты думаешь, а Ильмадика знает, что они это могут?..
Ильмадика, естественно, знала. По три раза на дню она проверяла охрану дворца. Периодически заглядывала и в убежище, убеждаясь, что туда не сможет пробраться ни одна мышь. Буквально: ведь она сама когда-то учила Килиана общаться с животными и использовать их в качестве своих шпионов.
Новость о возвращении старого врага ей принес Матеас.
— Значит, вот оно как обернулось… — задумчиво протянула богиня, развалившись в кресле и слушая доклад коленопреклоненного лучника.
В этом кресле она выглядела королевой на троне, — хоть происходил этот разговор и не в тронном зале, а в её покоях.
— И ты бросил своего брата по ордену умирать? — резко спросил король, стоявший за её плечом, как телохранитель.
Амброусу Матеас не нравился. Категорически не нравился. Презрение и ревность создавали гремучую смесь. Ильмадика приложила немало усилий, чтобы её Первый Адепт видел в наемнике соперника за её сердце.
А то после якобы смерти своего брата он как-то расслабился.
— Спокойно, Амброус, — протянув руку, Владычица коснулась его бедра, чувствуя, как по телу короля как будто пробегает легкий разряд тока. Жадно ловил он каждый её знак внимания.
Каждый знак того, что имеет право жить.
— Матеас принес нам важные вести. Маврона жаль, но он сам виноват. Эта операция была спланирована бездарно. Я верю, что ты таких ошибок не допустишь.
— Спасибо, Госпожа, — склонил голову Амброус, довольный похвалой.
Доволен похвалой был и Матеас, хотя по нему это было не так заметно. Лучник казался спокойным и невозмутимым, но Владычица читала в глубине его души амбиции человека, чувствующего неоцененность своего таланта. У него был отличный потенциал.
Пожалуй, он мог бы стать следующим Первым Адептом.
— Госпожа, — подал голос наемник, — Если этот человек для вас так опасен, я могу поставить себе следующей целью его уничтожение.
Богиня заливисто расхохоталась:
— Опасен для меня? Это невозможно. Я бессмертна. И всемогуща. Килиан должен заплатить сполна за свое предательство, но мы не должны забывать о приоритетах. Если Селеста перейдет на сторону мятежников, мы можем потерять Стерейю. Я дам тебе пять адептов из молодых и сотню человек Железного Легиона. Они составят костяк твоих сил. Все войска Маврона также переходят под твое командование. Ты должен нанести упреждающий удар по логову мятежников в Альбане. Если сумеешь захватить королеву живой, сделай это. Если нет, позаботься о версии для общественности. Все должны верить, что она убила себя, не вынеся мук совести из-за того, что предала своего супруга.
— Есть еще одна вещь, которую вы должны знать, — сообщил Матеас, — Я выяснил это перед выходом в Земли Порчи, и счел не приоритетным в тот момент, но в дальней перспективе это важно. Королева беременна.
На несколько секунд воцарилось молчание. Сложно было усомниться в том, что рождение законного наследника Иллирии и Идаволла способно поколебать чаши весов. Если об этом будет объявлено, мятежники получат куда большую поддержку среди идаволльской знати. А уж в Иллирии и вовсе Орден потеряет последних своих союзников.
— Её ребенок не должен родиться, — уверенно сказала Ильмадика, — Если ты захватишь её живой, дай ей отвар пижмы. Я выделю ученого с медицинским образованием; он поможет ей избавиться от мертвого плода и снять интоксикацию.
Матеас согласно кивнул. А вот Амброус, кажется, заколебался.
— Но Госпожа… Разве наследник двух Герцогств не укрепит нашу власть и влияние?
— Укрепит, — ответила Ильмадика, — Но не сейчас. Сперва нужно погасить пламя мятежа. А потом сделаешь ей еще одного наследника. Не бойся: я подтасую вероятности, чтобы она не стала бесплодной.
Амброус побледнел, и на его лбу выступили капельки пота. Услышанное вызвало в нем безотчетный протест, и что-то как будто пыталось сопротивляться.
— Я не хочу видеть в этом ребенке только средство. Я не мой отец.
Тут они вступали на опасный лед. Травма, нанесенная Амброусу бесчувственностью его отца, была тем ключом, что открыл Ильмадике ворота его души. Нельзя было дать этому средству обратиться против неё.
— Ты не твой отец, — подтвердила богиня, — И ты можешь сделать для этого ребенка лучшее, то, что не смог сделать твой отец для тебя. Не позволить ему стать орудием в политической игре. Не позволить повторить твою судьбу.
Риторика была довольно спорной. Но Амброус давно уже хотел ей верить больше всего на свете. Ему этого хватило.
— Да, Ильмадика, — облегченно согласился он.
Противоречие было устранено, и можно было двигаться дальше.
— Кстати, об ученых, — поспешила сменить тему она, — Твои люди изъяли оборудование из Университета?
Король кивнул:
— Частных коллекционеров мы тоже проверяем. Скоро все технологии Дозакатных будут у нас в руках.
— А как насчет Халифата?
А то с Лефевра сталось бы подговорить дикарей создать квантовый компьютер.
— Наш агент раскрыт, — ответил король таким тоном, будто не устроил это сам, — Перед раскрытием и казнью он как раз получил сведения о том, что нам необходимо добыть образцы технологий. Разумеется, он раскрыл их под пыткой. Так что теперь Халифат укроет то, что у него есть, не хуже, чем мы. Тем более что действия моего брата у Этбайского хребта играют нам на руку: они заставили Халифат беспокоиться об ответном ударе.
Ильмадика кивнула:
— Прекрасно. Мы должны закрыть один из фронтов: замирить или Иллирию или Альбану. А затем… настанет черед предателя. Принеси мне, пожалуйста, шкатулку из нижнего ящика комода.
Как вышколенный слуга, король всего Полуострова торопливо исполнил приказание. Шкатулка красного дерева открывалась лишь личным ключом Владычицы. Там скрывалось одно из резервных средств, обеспечивавших её власть над Орденом.
Найдя нужное отделение, Ильмадика извлекла оттуда пару черных волосков.
Странное впечатление производила Иллирия на Тэрла.
Прежде он видел ее в основном с другой стороны линии фронта. Он знал, что у Иллирии многочисленная конница, но строевой пехоте недостает дисциплины и надежности. Он знал, что эжени подчас способны преподнести сюрприз на поле боя, но знал также и что их самостоятельность и индивидуализм нередко мешают организованным действиям.
В этот раз он прибыл в Иллирию с миром. И первым, что удивило его, было изобилие демонстративной эстетики.
Казалось бы: лорд Д’Исса был военным. И военным хорошим. Но при этом в его поместье повсюду были цветы. Розы, лилии и еще какие-то, которым воин даже не знал названий.
Наверное, только в такой обстановке и мог вырасти такой цветок, как Лана.
Росли цветы и вдоль тенистой аллеи, где сейчас прогуливались хозяин и гость, ведя неторопливую беседу.
— Значит, вы говорите, что видели, как умер эжен Нестор, — отметил Грегор Д’Исса.
— Да, — кивнул Тэрл, — Он погиб, как герой.
— Не сомневаюсь в этом, — согласился старый лорд, — Нестор был моим другом.
— Поэтому вы отдали ему в обучение свою дочь? — осведомился идаволлец.
Он просто не знал, как по-другому подвести к интересующему его вопросу. За время подготовки восстания командующему гвардией пришлось изрядно поднатореть в интригах. Но все равно, он чувствовал себя неуютно в делах, которые нельзя разрешить мечом или пулей.
Его место было на поле боя, а не на тенистых аллеях.
— Не поэтому, сэр Адильс, — покачал головой Грегор, — Я вижу, вы не вполне понимаете. Могу вас понять: я тоже этого не вполне понимаю, но я привык. Эжени… Они не такие, как мы с вами. Они мыслят по-другому. По-другому видят мир. Вот посмотрите на этот цветок. Что вы видите?