— Он розовый, — пожал плечами Тэрл, — Я не знаю, как он называется.
— Это азалия, — поделился знанием лорд, — Но не суть. Вы видите это. Я вижу это. А эжени увидели бы, что чувствует этот цветок. Чем он живет. Какие энергии через него струятся. О чем мечтал садовник, посадивший его, и как эти мечты изменили его жизнь.
— И насколько соответствует действительности то, что они видят? — скептически осведомился воин.
Иллириец пожал плечами:
— Этого с полной уверенностью не скажут даже сами эжени.
— Тогда это больше похоже на галлюцинации.
Грегор усмехнулся как-то грустно:
— Когда-то я говорил то же самое. В общем, я к чему. Именно в этих галлюцинациях моя дочь увидела, что Нестор станет ей Наставником, а он, в свою очередь, что она будет ему достойной ученицей. И ни разу ни он, ни она не пожалели об этом решении. Помните об этом, когда вам в следующий раз покажется, что она несет какой-то бред. Да, она действительно несет какой-то бред. Но в этом бреду скрываются крупицы знания, что нам с вами неподвластны.
— И своего мужа она будет выбирать так же? — осведомился Тэрл.
Лорд Д’Исса откровенно расхохотался:
— Женское сердце — самая странная и загадочная вещь, что существует на этом свете. И это совершенно никак не зависит от того, идет ли речь об обычной женщине или об эжени. Впрочем, вы ведь не ради этого пришли. Вас интересует, вступит ли Иллирия в войну на вашей стороне.
— Интересует, — признал Тэрл.
— Это решать буду не я. Скоро соберется Совет. Вам будет предоставлена возможность высказаться.
— Благодарю, милорд, — поклонился командующий гвардией.
— И все-таки, кое-о чем я хотел бы с вами поговорить.
Он прекрасно знал, что Лана проклянет его за этот разговор.
Если узнает.
— Ты обещал нам свободу, — сказал Джамиль после того, как дверь за Ланой закрылась, — Но в результате мы оказались в подвалах.
Ансарры молчали. На этот раз даже Яруб и Нагма не высказались в защиту Килиана. Ученому предстояло защищать себя самому.
— Это лишь временные трудности, — ответил он, — Я верю Лане: она не оставит нас в беде. Нас освободят, и мы выступим в союзе с иллирийцами и идаволльскими повстанцами. Они оценят нашу помощь.
— Используют её, ты хотел сказать, — заметил Джамиль.
Чародей пожал плечами:
— Можно сказать и так.
— И тебя это не смущает?..
Килиан ответил раздраженно:
— Я не юная девица на выдание, чтобы смущаться. Человеческое общество построено на том, что люди используют друг друга. Глупо с этим бороться, гораздо разумнее вместо этого просто найти такие условия, что будут устраивать лично тебя. Вот скажи мне, Джамиль. Когда мы спасали Лану и остальных. Ты успел рассмотреть те земли, где это происходило?..
— Я успела, — откликнулась Нагма, — Там… Очень много зелени. Я никогда столько не видела. Как будто оазис растянулся до самого горизонта.
— На Полуострове нет оазисов, — поправил её ученый, — Тут нет оазисов, потому что нет пустынь. Здешние земли плодородны безо всяких искусственных систем орошения. Я не буду говорить, что это Рай: нам все-таки придется изрядно потрудиться, прежде чем мы сделаем его таковым. Но ваши дети не будут умирать от голода и жажды, вам не придется прятаться от песчаных бурь. Думаю, за это стоит немного повоевать.
— Но кто владеет этой землей? — спросил Яруб, — Ты говорил, что на землях Полуострова процветает феодализм. У каждой земли есть хозяин, и они неустанно борятся между собой за территорию. Так кто же хозяин этих земель?..
— Никто, — усмехнулся Килиан, — Это Земли Порчи. Пустоши, как еще принято говорить.
Ансарры, — кроме Хади и Нагмы, — рефлекторно отшатнулись от него. Как будто страшными словами он мог передать заражение им.
— Расслабьтесь, — уже откровенно смеялся ученый, — Опасности нет. Я позаботился об этом заранее. А впоследствии… У меня ведь был проект, когда меня казнили. Я вывел заклятье, способное очистить землю от заражения Порчей. И когда я применю его, территория, пригодная для проживания, расширится. Думаю, что королева, что князь Альбаны, — оба оценят перспективы и согласятся взамен принять нас под свое крыло.
— В рабство, — проворчал Джамиль. Впрочем, он остался в меньшинстве: после всех чудес, что сотворил для них странный чужеземец, ансарры верили его обещаниям, как никогда.
— Дорогой друг, — улыбнулся Килиан, — Я не понаслышке знаю, что такое рабство. И я клянусь всем, что у меня еще есть, что я не позволю сделать нас рабами снова. Я вырвался из рабства Ильмадики. Леинаре с ней не потягаться.
— Ты сможешь это сделать? — голос Яруба звучал нейтрально, а вот во взгляде Нагмы читалась надежда.
— Смогу. У нас на руках все козыри. Я — единственный, от кого они могут получить и очищение земель от Порчи, и сведения об использовании запоминающего устройства. Так что сейчас… Королева у меня в руках.
— Но даже будучи у тебя в руках, она все-таки заключила тебя в темницу, — указал Джамиль.
— Друг мой, — подал голос Хади.
Наконец-то Килиан знал, что значит его фирменное «асдик».
— …я верю тебе. И я пойду за тобой. Даже если другие откажутся.
— Я тоже, — откликнулась Нагма.
Один за другим ансарры делали шаг навстречу, и от этого зрелища Килиану было светло и радостно. Когда он был всего лишь бастардом, выскочкой, он и представить не мог, что кто-то способен поддержать его. Ему казалось, что он один против всех — один на целом свете. Когда он стал слугой Ильмадики, ему казалось, что никто не сможет поддержать его добровольно, — лишь его власть, его сила, его магия заставят кого-то идти за ним. Именно тогда Хади преподал столь важный урок, просто согласившись ему помочь. Просто так. Следующий урок преподала Лана, отказавшись бежать, бросив его в ледяной пещере. Хотя знала, что ужасно рискует, оставаясь с ним, — в итоге из-за этого решения она чуть не лишилась собственной личности.
И вот, теперь эти люди шли за ним — за чужаком, за колдуном. Шли не потому что он их заставил. А потому что они видели его цели, его мечты, его устремления. Видели и разделяли.
Это было для него ново и странно.
А еще нет-нет да и посещала его мысль, а не ведет ли он их на смерть. Ведь и Хади, и Лана ничего хорошего от помощи ему не получили. Хотя в итоге оба они живы и свободны, были моменты, когда их жизнь и свобода висели на волоске. Разве не правильнее было бы сделать все в одиночку?
Нет. Не правильнее. Не только потому что в одиночку он бы не справился. Это их путь. Их решение. Именно потому что он не принуждал их идти за ним и даже не манипулировал ими, как Ильмадика, ужасным оскорблением было бы теперь попытаться заставить их отступиться.
Он слишком уважал их, чтобы обесценить их право идти за ним.
— Друзья, — улыбнулся Килиан, — Я рад слышать это. Действительно рад. Я не буду врать, что будет легко. Некоторые из нас могут погибнуть: от этого не застрахован никто. Потому что следующий ход за Ильмадикой, и очень скоро она его сделает. Каким он будет, мы не знаем. И должны быть готовы.
В общем-то, он был уверен, что Ильмадика свой ход уже сделала. Наверняка ей уже донесли о его возвращении. И в то, что у Владычицы не было припасено ничего на этот случай, бывший адепт не верил. Он изучил ее достаточно, чтобы понимать, что за свою власть древняя чародейка будет держаться мертвой хваткой.
И все-таки, он был спокоен. Каким бы ни был её ход… Он собирался встретить ее во всеоружии.
Бывший адепт готов был сражаться со своим бывшим божеством.
— Вы чувствуете?
Килиан демонстративно принюхался, хотя запах, который он улавливал, был не буквальным, а метафорическим.
— Надвигается буря. И мы — в её сердце.
Глава 8. Когда боги смеются
Давно поместье рода Д’Исса не видело столько блеска, столько величия… и если говорить без обиняков — столько пафоса и самодовольства.