— Сомневаюсь, что мне по силам будет большое скопление людей. Все еще боюсь, что будут панические атаки, — произносит девушка и поворачивается к окну.
А ведь когда-то группа была ее жизнью. Ей нравилось играть на гитаре, выступать, петь, видеть поддержку зрителей. Пока их не покинул ее лучший друг. Начались панические атаки, а за ними и первая фаза биполярного расстройства. Она прекрасно помнила, как впервые взяла в руки гитару, а первая репетиция навсегда останется в ее сердце. Но вернуться к этому уже невозможно, это теперь осталось позади. Настала будто другая жизнь, ей уже не стать прежней.
Две недели прошли для нее слишком рутинно. Раньше бы ее разрывало от отсутствия событий, но сейчас от этого становилось легко. Все имело какой-то распорядок, какой-то смысл. Групповая терапия перестала ее смущать, она наконец-то смогла открыться людям, которые окружали ее. Сеансы с психологом приводили ее эмоциональное состояние в норму, Вета просто изливала все свои чувства. Единственное, что вцепилось в нее своими холодными пальцами — расстройство пищевого поведения. Девушка понимала, что этим просто ведет себя в пропасть, но остановиться не могла. Артема это серьезно беспокоило. Он в буквальном смысле следил за питанием сестры, составлял ее рацион, лишь бы сестра стала вернулась в привычную коллею.
За это время Дзюба привыкла проводить свои будни, посещая тренировки сборной. Они готовились к какому-то грандиозному чемпионату, в суть которого даже не хотелось вникать. Просто ей нравилась компания. Парни относились к ней крайне мило и радушно, да и проводить дни с Головиным было интересно. Их общение затянулось, что одновременно и радовало, и огорчало ее. Она — бомба, и ранить еще одного человека своим взрывом ей не хотелось. Но Саша явно был настойчив в этом плане. Девушка просто была интересна ему, хотелось узнать Вету поближе, стать частью ее жизни. Она так отличалась, по его мнению, от брата, который был вечно готов к новым знакомствам, общению и открытиям.Только знал бы футболист, что раньше Вета была точной копией Артема, их часто называли ураганом и взрывной смесью.
— Я смотрю, Головин все крутится вокруг тебя, — подошел к ней Акинфеев.
— Да, но я вряд ли готова впустить еще кого-то в свою жизнь, — произнесла она, смотря, как Саша набивает мяч.
— Но все же присмотрись к нему, он неплохой парень.
— Кто неплохой парень? — подбегает к ним Артем.
— Ты, Тема, ты, — усмехается девушка и направляется к Саше.
— Она начала шутить, как по мне, это огромный прогресс, — говорит Игорь, смотря на подругу, которая смеется над Головиным. — Вета ему нравится.
— Думаешь? — поворачивается к Акинфееву Дзюба.
— Я тебе больше скажу, он ей тоже нравится.
— Чего такие серьезные? — подбегает к ним девушка, а после запрыгивает Игорю на спину. — Вези меня, большая черепаха.
— А вот это у нее в тебя, — говорит вратарь, указывая на друга. — Куда желает ехать принцесса?
— В светлое будущее.
С того момента, как она узнала диагноз, ей просто хотелось нормальной, привычной жизни. Все мечты разом рассыпались. Ни о каких отношения и семье не было и мыслей. Вете просто было страшно, что она может все разрушить. Мания или депрессия могла посетить ее в любую секунду, а в таких состояниях девушка не может на сто процентов контролировать себя. Появится ли снова желание убить себя или же сделать больно кому-то? А что если в период мании ей снова захочется сделать что-то безумное?
В голове сразу же начали всплывать моменты, когда она была готова подчинить себя весь этот мир. Амбиции просто переполняли ее, чувства захлестывали с головой, а разум будто отключился. Она никогда не забудет тот период. Походы в клуб, от которого ее просто мутило, связи с сомнительными личностями, прыжок с парашютом и небольшая татуировка на плече. Все считали, что так девушка справлялась с потерей друга, но на деле ее разум был подчинен биполярному расстройству. А после последовала депрессивная фаза, в период которой она не выходила из квартиры и спала по двадцать часов в сутки. Тело будто не принадлежало ей, а голоса в голове становились все сильнее. Она ненавидела это чувство. Начинались галлюцинации, а действия лишались хоть какого-то смысла.
— Тем, звонят, — крикнула она, слыша, как кто-то настойчиво стучит в дверь.
— Выхода нет, — поет Дзюба, принимая ванную.
— Боже, ребенок, — закатывает глаза Вета и направляется в прихожую. — Привет, Саша.
— Привет. Можно войти? — он смотрит на нее.
— Конечно. Что-то хотел?
— Твой брат забрал мои вещи. Он перепутал сумки и уехал с ними, вот, приехал забрать.
— Как же похоже на него. Ну погоди, у него там концерт для мочалок, как закончит — весь твой. Хочешь, можешь присоединится, думаю, что место между гелем для душа и порошком точно есть
— Наверно, откажусь, моя психика не выдержит такого.
— Зря, у него сегодня в репертуаре рок, не знаю, как тебе, но мочалкам точно нравится, — улыбается девушка, а Саша начинает заливисто смеяться.
— Ты шутишь, мне это нравится, — говорит Головин.
— Не привыкай, это бывает не всегда, — пожимает плечами Вета, понимая, что завтра у нее скорее всего будет отвратительное настроение. Так всегда происходит. Смена внутреннего состояние происходило слишком часто, что первое время раздражало ее. Но сейчас она просто привыкла, зная, что это намного лучше фаз.
Дзюба с первой встречи считала Головина крайне привлекательным. Хоть ее брат и называл его прическу гнездом, ей казалось, что она просто замечательная и делает Сашу только милее. Его карие глаза представлялись ей бездонным океаном из горячего шоколада, а улыбка будто осветила весь мир солнечным светом.
— Чего смеемся? — заходит в комнату Артем. — О, Санек, как хорошо, что ты тут. Посидишь с Ветой, мне надо отъехать ненадолго.
— Вообще-то я не маленькая, — говорит девушка, надувая губы.
— Тебя не спрашивали, принцесса, — произносит Дзюба. — Согласен?
— Да, конечно, без проблем.
— А меня не забыли спросить? Что мы будем вообще делать? — сказала она.
— Сыграй ему на гитаре, попой, — пожимает плечами Артем.
— Лучше тебя все равно не выйдет, мочалки просили передать, что с нетерпением ждут новый концерт, — улыбается Вета.
— Вот теперь понятно, что вы брат и сестра.
«Гори, но не сжигай, иначе скучно жить»
Голос девушки будто обволакивал все вокруг. Она перебирала пальцами струны, вспоминая то время, когда сцена была ее вторым домом. Но все разрушилось, забылось, было будто не с ней.