У Яны перехватило дыхание, и она не смогла продолжить. Евгения помолчала, очевидно, обдумывая услышанное, а потом произнесла:
– Это здорово, всё, что ты сказала… Но тебе не кажется, что это скорее влюбленность? Ведь это состояние не может длиться долго?
– У моих родителей так было всегда, – возразила Яна.
– Все-таки я не до конца понимаю. Мне кажется, гораздо больше счастья можно испытать, когда вместе идешь и добиваешься какой-то цели… И осознаешь, что вы делаете что-то полезное, – Евгения развела руками и беспомощно улыбнулась.
«Просто ты дочь своих родителей. Анализ, синтез, системный подход и никаких эмоций», – подумала Яна, но тут же устыдилась своих мыслей. Кто она была такая, чтобы осуждать Евгению? В отличие от босса, ей повезло вырасти в семье любящих друг друга людей. Но в итоге… Не хотелось даже думать, что получилось в итоге. И говорить больше тоже не хотелось.
– У нас ведь не запланировано на завтра благотворительное мероприятие? – вкрадчиво спросила она, придвигаясь ближе к Евгении.
– Ты мой помощник, вот ты и скажи, – улыбнулась та в ответ.
– Насколько я помню, в календаре встреч пусто, и это меня очень радует…
– Это почему же? – довольно усмехнулась Ольховская и немного сползла с подушки.
– Хм… если ты спрашиваешь, то, может, нам тогда просто пожелать друг другу спокойной ночи?
Яна чуть отстранилась, но Евгения тут же притянула ее назад.
– Я думаю, позже, – ее губы осторожно поцеловали распухшие губы девушки. – Значительно позже, – добавила она, целуя ее за ухом. – И я тоже рада, что завтра не придется рано вставать…
Глава 33. Сомнения.
– Яна, Яна, смотри! У меня получается!
Девушка обернулась и как раз успела подхватить падающего с велосипеда светлоголового мальчишку. Посмотрела в напуганные синие глаза, поцеловала, прижала к себе.
– Да, у тебя уже почти все получилось. Только будь осторожнее.
Подержав немного на руках, Яна отпустила его на землю, но велосипед на сегодня оказался забыт, потому что из окна дома, во дворе которого они гуляли, донесся такой родной голос:
– Костик! До-мой! Пирожки-и-и!
Яна с улыбкой кивнула, увидев умоляющий детский взгляд. Велосипед полагалось поставить в гараж, но, учитывая, что пирожки могут остыть, она готова была прогуляться туда и одна.
– Ты у меня самая лучшая! Я оставлю тебе самый большой пирог!
– Иди уже!
С легкой улыбкой девушка наблюдала за убегающей к дому маленькой фигуркой в синих шортах. Яна продолжала улыбаться, когда подобрала велосипед, и, придерживая его за руль, медленно направилась к гаражу. И улыбка все еще сохранялась на лице, когда она проснулась и обнаружила себя в незнакомой комнате без окон, освещаемой лишь микроскопическим ночником. Рука Ольховской по-хозяйски обнимала ее поверх покрывала; во сне Евгения сползла со свой подушки и своей щекой касалась плеча девушки.
Очень осторожно, чтобы не разбудить, Яна освободилась из ее объятий, встала с кровати и начала одеваться, собирая вещи с пола. Евгения беспокойно зашевелилась во сне, ее волосы разметались, а рука заскользила вверх по покрывалу. Девушка подошла, чтобы переложить свободную подушку под ее бок. Этого оказалось вполне достаточно: Ольховская доверчиво обхватила подушку, как до этого обнимала девушку, и успокоенно вдохнула. Яна стояла, не в силах отвести взгляд от спящей Евгении, и боролась с собой. Одна ее часть приказывала немедленно убегать из дома, а другая умоляла вернуться в постель к темноволосой красавице. «Яна», – неожиданно сквозь сон пробормотала Евгения и еще крепче прижала к себе аналог, наполненный синтетическим волокном.
Девушка отошла от кровати и поспешно оделась, стараясь больше не смотреть на Евгению. Она понятия не имела, как выберется из дома и потом без автомобиля покинет поселок, но точно знала, что не сможет остаться здесь до утра. Не сможет больше смотреть в эти зеленые глаза и лгать, кто она есть. Не сможет видеть в них нежность, но уверять себя, что все, что происходит между ней и Евгенией, это всего лишь, хоть и не совсем обычная, но старая как мир история между боссом и секретаршей.
Лифт, холл первого этажа, не запертая, как ни странно, входная дверь… Яна бегом преодолела расстояние до ворот и заметила сбоку чугунную калитку, закрытую на обычную щеколду. «Стоит ли жить в бункере, если любой может с легкостью проникнуть в эту крепость? – скептически покачала Яна головой, закрывая за собой калитку. – Стоит ли никому не доверять, чтобы выйти замуж за бандита? Стоит ли так тщательно подбирать персонал, чтобы взять в помощники, да еще и вступить в связь со шпионом, подосланным к ней убийцей мужа? Эх, Евгения, Евгения, как ты наивна», – вслух сказала Яна последнюю фразу, выходя к шлагбауму, закрывающему въезд в поселок.
Охрана, видимо, находилась внутри домика, и девушка беспрепятственно обошла шлагбаум и очутилась на трассе, не имея понятия, в каком направлении идти дальше. На ее счастье, через минуту из поселка выехало пустое такси, и Яна отправилась на нем домой.
«Как все это странно… Костик… и мамин голос. Как хорошо, что они мне приснились… впервые за столько лет», – думала Яна, делая вид, что внимательно слушает рассказы таксиста о нравах современной золотой молодежи Эмска.
Очень скоро девушка оказалась у своего подъезда. Она вошла в квартиру и сильно удивилась, заметив полоски света, пробивающиеся через контур двери комнаты в прихожую. «Когда я заезжала переодеваться перед банкетом, было еще не темно, так зачем, интересно, я включила освещение?» – подумала Яна и прошла в спальню.
Кресло оказалось на непривычном месте – у окна, и развернуто в другую сторону от двери. Яна замерла в дверях, заметив, что оно кем-то занято. «Витек!», – облегченно выдохнула она, когда знакомая русая голова показалась из-за спинки.
– Долго гуляешь, хозяйка, – заметил Витек. – И не отвечаешь на звонки…
Девушка достала из сумки телефон. Да, пять пропущенных вызовов – это многовато.
– Что-то случилось? – спросила она с тревогой.
Витек неопределенно пожал плечами.
– Шеф хочет тебя видеть. Срочно. Сам все тебе расскажет. А что случилось со старым телефоном?
– Представляешь, выходила из машины и уронила на бордюр. Сказали, что не подлежит восстановлению. Пришлось купить новый, – безразлично отозвалась Яна, прекрасно понимая, что он не поверит ей.
«Не могла же я продолжать ходить с маячком, как корова с колокольчиком?», – подумала девушка.
– Поехали, время не ждет, – сказал Витек, резко вставая с кресла.
Город спал. Спали, зашторив глаза окон, дома, спали безлюдные проспекты и улицы, лишь полусонные светофоры беспокойно бредили всполохами желтого, и сама ночь, укрывшись плотным одеялом облаков, спала так крепко, что робкий августовский рассвет никак не решался ее разбудить.
Яна старалась не отставать от Витька, на удивление быстро продвигавшегося в кромешной тьме: в частном секторе, куда они подъехали, напрочь отсутствовало уличное освещение. Витек посторонился, пропуская спутницу в калитку одного из дворов. Вход в дом был расположен как-то странно – за углом. Яна непроизвольно зажмурилась, когда Витек закрыл за ними дверь и включил в помещении свет. Мужчина сразу оставил ее, а Яна, понемногу привыкнув к яркому свету, как раз успела осмотреть небольшую, без окон, прихожую с невысоким деревянным потолком и грубоватой, словно самодельной, мебелью, прежде чем одна из дверей распахнулась и в комнату стремительно вошел Егор.
Его высокая фигура заставила тесную прихожую словно еще сильнее уменьшиться в размерах, и в сознании девушки сам по себе зазвучал голос отца, комментирующего картину Сурикова: «Художник намеренно изобразил ссыльного Меньшикова сидящим в комнате с неправдоподобно низким потолком: так противопоставляется масштаб личности и внешние обстоятельства, в которых оказался опальный фаворит…»