14 января 1954 года.
Мэрилин Монро вышла замуж за Джо Ди Маджо. За Меткого Джо. Стремительного Янки. Хемингуэй называл его Великим Ди Маджо. Она называла его «Мой силач». Трехкратный победитель Национальной лиги. Тринадцатикратный участник Матча всех звезд.
Выдающийся бейсболист.
Джо Ди Маджо был скромным. Говорил мало. Не любил шумихи вокруг знаменитостей. Не любил света прожекторов.
Не хотел, чтобы поднимали шумиху вокруг жены.
Он думал, она поедет с ним в Сан-Франциско. Научится готовить лингуине с морепродуктами. Каннеллони. Брачиоле, как у мамы Розали. Родит ему кучу детишек.
Она думала о роли в «Зуде седьмого года».
Нью-Йорк. Съемки на улице. Полиция сдерживает толпу. Мэрилин Монро стоит на вентиляционной решетке на углу 51-й улицы и Лексингтон-авеню. Включается ветродув. Ее юбка вздымается вверх.
Джо Ди Маджо не одобряет этот аспект киносъемочного процесса.
Тутс Шор, ресторатор и давний друг, объясняет ему:
— Джузеппе, а чего ты хотел? Она всего лишь тупая шлюха.
Их брак продержался 276 дней.
4 августа 1962 года.
Спальня Мэрилин Монро.
Лос-Анджелес
Мэрилин Монро умирает.
Снотворное убивает ее медленно.
Или, возможно, даже без зрителей Мэрилин Монро отыгрывает драматический эпизод.
Свет сгущается, над ней разливаются волны света.
Она хочет быть умной.
Хочет, чтобы люди считали ее умной.
Хочет считать себя умной.
(Поприветствуем единственную девочку среди черных дроздов!)
Она хочет серьезных ролей.
Чехова. Достоевского.
Из прессы: «В непростой роли Грушеньки Мэрилин Монро демонстрирует то, что известный театральный критик и непревзойденный рассказчик Граучо Маркс однозначно одобрил как задницу на миллион долларов».
Она хочет, чтобы ее хвалили.
Хочет, чтобы ее любили.
29 июня 1956 года.
Она вышла замуж за Артура Миллера. Артур Миллер. Драматург. «Все мои сыновья». «Смерть коммивояжера». «Суровое испытание». Талантище. Интеллектуал. У нас премия «Тони» за лучшую пьесу, премия Объединения нью-йоркских театральных критиков и Пулитцеровская премия за драматическое произведение для театра. Этого мало? Вам надо больше? Спросите у его мамы Августы… Гасси:
— Даже когда он был совсем pisherke, какая же у него была светлая kopf!
Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности проявляет к Артуру Миллеру живой интерес. Проповедует левые взгляды. Якшается с коммунистами. Носит очки. И вообще. Надо ли говорить это вслух? Он еврей. Жид пархатый.
Мэрилин Монро спасает задницу Артура Миллера — прошу прощения за прямоту. Артур Миллер женится на Золотых мечтах, черт возьми! Не на соседской девчонке, а на прелестной, глупенькой, убийственно сексапильной распутной девице, о которой ты только мечтаешь, чтобы такая жила по соседству. Можно ли быть еще более американским?
Миллер, о, да с ним все в порядке. Не докапывайтесь до него. Пусть живет.
Мэрилин Монро называет Артура Миллера папочкой.
Артур Миллер знакомит ее с творчеством многих писателей.
Она пишет стихи. Печальные куклы. Плакучие ивы. Мужчины на лестнице. Воздушные шары. Джин Харлоу.
Она боится показывать Артуру свои стихи. Не хочет услышать, как он фыркает себе под нос.
Она открывает для себя Эдгара Ли Мастерса. Ей очень нравится «Антология Спун-Ривер».
И как-то вечером, под пластинку с «Пиниями Рима» Респиги, когда Мэрилин изрядно приняла на грудь («Дом Периньон» 1953 года), она набирается смелости и зачитывает Артуру Миллеру несколько строк из Мастерса:
«Бессмертие вовсе не дар, а заслуга. Им обладают лишь те, кто стремился к его достижению».
Артур Миллер качает головой.
— Чушь, — говорит он. — Квинтэссенция дешевого китча, выдаваемого за откровение. Эдгар Гест со словарным запасом выпускника средней школы с претензией на интеллектуальность. Я бы даже сказал, все плохое, что есть в Америке, сосредоточено в этих откровенно ужасных строках.
Она опять набирается смелости:
— А мне… мне нры-нра-нравится…
— Ну конечно, — говорит Артур Миллер.
Вскоре она находит его дневник, случайно забытый на ее туалетном столике.
«…безмозглая шикса, takeh a goyishe kopf. Если я что к ней и чувствую, то только жалость. И уж, наверное, не любовь. Может быть, это эгоистично, но я поневоле задумываюсь, а не погубит ли она мою карьеру…»