========== Глава 15 ==========
Глаза его в темноте горели не хуже светильника. Хат в испуге села, потом поспешно поднялась и опустилась на колени.
Бог не поощрял ее, молча глядя на Хат сверху вниз – свет его очей слабо озарял очертания гладкого лица, узкоплечей фигуры, превращая его в самого юного и самого древнего демона на земле.
- Ты хочешь смерти этого мальчишки и своей? – наконец проговорил Ра. – Что это значит?
- Я не понимаю, - пролепетала Хат.
Теперь в ней не осталось ни смелости, ни уверенности – маленькая фигурка у ног божества. Ра отвернулся и отступил, мрак частично поглотил его; Хат стало полегче. Но она все еще не решалась встать с колен. Сложила руки.
- Чем я провинилась перед тобой, господин? – проговорила она.
- Ты думаешь, будто можешь обмануть бога, - рыкнул Ра. – Ты забываешь, кому ты принадлежишь! Я могу убить тебя сейчас или причинить такую боль, что ты сама пожелаешь смерти!
Хат все еще стояла на коленях, сердце заполошно колотилось – но рассудок, к ее удивлению, прояснился от последних слов бога, как от холодной воды. И Ра вдруг показался ей меньше, чем хотел выглядеть. Уже давно… уже давно это чувство укреплялось в ее душе: он был меньше, чем хотел выглядеть. А то, что он делал с ней ночами, ничем не отличалось от того, что все земные мужчины делали со своими женщинами.
- Я не изменяла тебе, господин, и не помышляла об этом, - сказала Хат. Бог медленно повернулся к ней, и Хат охватил ужас. Она не заметила одного. На руке Ра была перчатка, которой он казнил ослушников – теперь он сделал себе оружие другой формы: не диск, а око.
Огненное око Ра.
Юноша шагнул к ней, и через мгновение карающая рука схватила ее за волосы, так что основание ладони оказалось напротив лба. Ужаснее этого Хат ничего не испытывала в жизни: огненная боль заструилась через все ее тело, ее затрясло; боль становилась все сильнее. А над собой она видела ужасное юное лицо, наблюдавшее за ее агонией без всякого выражения… нет: сквозь белую маску, в которую превратилось лицо Инени, просвечивало нечеловеческое торжество. Демон медленно убивал ее и наслаждался этим. Хат чувствовала, что мука, сотрясающая все тело, вот-вот отделит от него душу.
А потом все кончилось. Хат бессильно повалилась к ногам бога, глаза закатились – она почти потеряла сознание.
Но потерять сознание ей не дали. Помутневшим взором Хат увидела, как бог склонился над ней.
- Я не прощаю измен, - произнес он.
И вышел, оставив свою рабыню лежать на полу. Из глаз Хат заструились слезы. Она чувствовала себя не только едва живой от пережитой муки, но притом – униженной… униженной, как будто ее оскорбил равный: это не бог только что едва не убил ее, это сделал ее любовник, ее брат. Может быть, Хат единственная из всех людей могла смотреть на Ра так. Потому что больше никого он не приближал к себе на такое расстояние, с которого перестал бы казаться божеством.
И все же это был бог…
Хат застонала от боли, перевернувшись на спину. Слезы застилали взор и затекали в уши, но Хат видела очертания своей опочивальни, слышала звенящую тишину дворцовых залов, словно принесенную на землю из другого мира. Этот юный бог, сделавший ее своей женщиной, был не столько богом сам по себе – сколько посланцем иного мира, более жестокого и более совершенного.
Хат с трудом поднялась – ее сотрясли болезненные судороги, как будто ее снова пытали; девушка, запинаясь о собственные ноги, добралась до постели и легла. Вернее – упала.
Трясущимися руками натянула на себя покрывало. Закрыла глаза, а потом начала всхлипывать. У нее возникло чувство, будто ее обманули во всем, ее предали все.
Семья, от которой ее оторвали. Тот, кто казался Инени, но обернулся небесным демоном. Тот, кто казался врагом Ра, но обернулся его возможным союзником…
И сама вера во всеблагое божество тоже оборачивалась обидой – обидой ребенка.
“Дети не знают своих отцов”, - вдруг подумала Хат странные слова. Девушка тяжело перевернулась на бок, морщась от боли, потом вздохнула и затихла. Заснула она быстро.
Очнулась она от ощущения чужого присутствия. Хат открыла глаза, одновременно осознавая то, что она не одна – и то, что болит все тело, как тогда, когда ее в доме бога поразила непонятная болезнь.
Ра улыбался ей. Темные глаза были человеческими, черные волосы были небрежно распущены, ниспадая на угловатое плечо волной; он был обнажен, без всяких знаков отличия. Перед нею был Инени. И перед нею был тот, кто раз и навсегда показал ей, что намного ярче и горячее этого хрупкого глиняного земного сосуда.
“Неужели он думает, что теперь я смогу…”
Но Ра не интересовало, сможет она или нет.
Бог провел тыльной стороной руки по ее щеке, заставив болезненно вздрогнуть. Потом привлек ее к себе, и Хат закрыла глаза, покорившись ему. Больше Ра ничего не было нужно; но и меньше ему не было нужно. Он доказывал ей, что может взять ее когда угодно, как бы с ней ни обошелся, в каком бы состоянии она ни была. Хат его рабыня, его собственность, и живет только потому, что нужна своему господину.
Он наслаждался ею молча, сжимая ее плечи, с силой вдавливая ее в постель. Было больно и обидно. Но в то же время Хат не чувствовала того, что от нее требовали – своего ничтожества. Как будто существовало что-то такое, чего никакой бог не мог ее лишить. И какая-то грань, за какую не перешел бы сам Ра, существо слишком высокое для земных кровавых страстей…
Когда он ушел, Хат, превозмогая боль, повернулась к окну-щели. Через него уже пробивался рассвет. Скоро вставать – скоро уйдет Метен… но она уже не увидит своего друга.
Именно этого Ра и хотел.
Дитя небес, божественный демон…
“Я откуда-то знаю, как ты себя поведешь дальше, - вдруг подумала Хат. – Я знаю, что сделаешь ты, но не знаю, что сделаю я”.
Она закрыла глаза и впала в подобие сна. Яркого и болезненного, как жизнь. В этом сне к ней пришла мать Айя - и смотрела она с горечью, стыдом… и жалостью.
“Бедное дитя, - сказала бабушка. – Мое бедное обманутое дитя. Ты называешь его демоном, но все еще ждешь от него добра”.
“Я видела от него много добра. Много такого, чего не найти в наших хижинах”.
Бабушка грустно усмехнулась.
“Он не человек, - сказала Айя. – Он любит тебя как мужчина, и ты забываешь о том, что он не человек. И не бог. Он тот, кто возьмет наши жизни, а взамен не даст ничего”.
“Он уже дал нам много…”
“Где они, его дары? Только его слуги ими наслаждаются. Разве боги так делают?”
“Он обещал одарить нас всех”, - сказала в ответ Хат, но уже знала, что этого не будет.
Ра уже солгал ей однажды – когда сказал, что она больна; тогда он мучил ее как сейчас, теперь Хат это понимала. Этот бог боялся говорить правду людям. Потому что его могущество держалось на лжи.
И на страхе.
Те, кто знает о нем правду, боятся искренне верующих - тех, кому он лжет. И так будет очень, очень долго – едва ли даже дальние потомки Хат увидят этому конец.
Но она не угадала, как бог поступит.
Прошло не более часа, как за ней явилась Исетемхеб; и лицо у девочки было… враждебно-торжествующее…
- Ра наказал тебя, - заявила маленькая жрица. – Ты это заслужила. Вставай.
Это прозвучало как приказ.
Хат села.
- Зачем вставать? – прошептала она, чувствуя, что не то что пойти – поползти не сможет.
- Ра призвал тебя. Все, поднимайся, нечего спорить, - и Исетемхеб безжалостно дернула ее за руку. Девушка встала, глядя на ребенка с изумлением. Тело болело, но стоять на ногах Хат могла.
- Ты превратилась в чудовище, Исетемхеб, - сказала она.
- Мое имя – Хатхор, - отрезала маленькая дрянь, сверкая глазенками из-под длинной прямой челки. – А ты, если будешь мне дерзить, будешь наказана снова. Я верная слу…
Последнее хвастливое заявление оборвалось вскриком: Хат дала девчонке увесистый подзатыльник. Несмотря на вчерашнюю пытку, сил в ней еще оставалось довольно.