Когда я спустилась, Эд уже пристегивал карабин поводка к ошейнику Найджела.
— Ты быстро собралась, Вероника, — прокомментировал он мое появление. — Я думал, тебя, как всякую девушку, придется ждать час или полтора.
— Думаю, Найджел не простил бы мне такой пытки, — пошутила я. — Это мы на прогулку идем, а у него более серьезные дела на улице.
— Хорошо, что ты это понимаешь.
Эд вышел, выпустил меня, запер дверь и уже знакомым жестом почти наощупь отыскал перила.
— Найджел — пес молодой и активный. Ему нужно много движения, так что настраивайся бродить долго, — сообщил, шагая вниз.
— Ничего.
— Разве ты не устала? Все-таки двое суток в пути. Мне даже неловко думать, что придется поднимать тебя завтра в семь утра, иначе мы не успеем в школу собак-поводырей к десяти.
— Я привыкла вставать рано. А Найджела взяли в школу? Несмотря на…
— Взяли, но пришлось повоевать. — Скворцов понял, о чем я спрашиваю. — Бегать ему это не мешает, выполнять команды — тоже. Это люди считают, что у него что-то не в порядке. А сам парень считает себя абсолютно здоровым псом!
— Сколько ему?
— Семь месяцев.
— Расскажешь, как он у тебя появился?
Мне вдруг стало безумно любопытно, как Эдуард Евдокимович Скворцов, который явно мог позволить себе приобрести щенка самой дорогой породы и с самой длинной родословной, решился взять трехногого песика, на которого вряд ли вообще кто-то позарился бы. Может, Найджела ему подсунули, считая, что он не разглядит недостатков из-за плохого зрения? А потом Эд просто привязался к питомцу, и не смог его вернуть в питомник?
9. Эдуард и Вероника. Прогулка
Вероника
Эдуард не отвечал так долго, что я испугалась. Может, он не хочет расспросов? Может, считает, что я лезу не в свое дело? Захотелось надавать себе по губам за излишнюю болтливость. Я дала себе слово молчать и не раскрывать рта, пока мой хозяин сам не изъявит желания поддержать разговор.
По лицу Эда я ничего не смогла понять. Он был занят тем, что чутко прислушивался к движениям Найджела. Пес трусил вперед, не отвлекаясь, не пытаясь отбежать в сторону и пометить каждый столбик. Тщательно обходил оставшиеся после дождя лужи, и Эд следовал за ним, удачно минуя глубокие места и грязь.
У меня сложилось впечатление, что в опустившейся на Яснодар ночной темноте Скворцов не видит вообще ничего и ориентируется исключительно на движения поводка-трости в руке. Это объясняло, почему ему не до разговоров.
Найджел довел нас до светофора, на котором горел красный свет, и остановился. Следом за ним остановился и Эдуард Евдокимович.
— Я так понимаю, мы добрались до светофора, — произнес он.
Я даже не сразу сообразила, что это не просто констатация факта, а обращенный ко мне вопрос.
— Ника? — Эду пришлось меня окликнуть.
— Да, тут переход.
— Хорошо. У меня к тебе просьба.
— Какая?
— Возьми меня под руку. Когда ты долго молчишь, возникает ощущение, что ты отстала или вообще потерялась. Я бы не хотел вернуться с ночного выгула без своей помощницы по хозяйству.
Ну, вот и узнала, что хотела: Эд действительно почти ничего не видит в темноте! Наверняка я в своей темной одежде сливаюсь в его глазах с ночными тенями. Мне стало зябко. Я даже поежилась, пытаясь представить, каково ему, молодому, сильному, обеспеченному, чувствовать себя беспомощным. Брести вслед за псом, полагаясь лишь на собачью сообразительность и преданность.
Я поспешно схватила мужчину за свободную руку — пусть он почувствует, убедится, что сейчас рядом с ним не только Найджел! Сильные пальцы Эда осторожно сжали мою ладонь. По его телу прошла непонятная мне волна — он то ли вздрогнул, то ли напрягся, то ли, наоборот, расслабился.
— Ты спрашивала про Найджела, — заговорил Эдуард слегка охрипшим голосом. — Я взял его четырехмесячным щенком. Недавно, в конце августа.
— Значит, сейчас ему семь, — подсчитала я.
Светофор сменился на зеленый, раздался звуковой сигнал. Найджел потянул вперед, и мы с Эдом двинулись за ним. Только теперь я осознала, что вот этот писк светофоров — он нужен слепым, чтобы не попасть под машину! А раньше как-то и не задумывалась, как это важно!
— Да, семь. У родителей есть загородный дом, — машин на перекрестке почти не было, прохожих тоже, и Эд говорил, не повышая голоса и крепко сжимая мои пальцы. — Они зовут его дачей, но жить там можно круглый год. Собственно, они там и живут вместе с младшим братом.
Я обратила внимание, что Эдуард, получается, как-то отделился от остальной семьи. Даже хотела спросить, как это вышло, но Скворцов рассказал сам.