- Что - слава? Что - признание людей? Это все тлен, преходящий вместе с живущими. Кто помнит героев ушедших времен? Даже ты, знающий все, не помнишь всех, кто жил, творил, верил - и ушел в небытие!
- Слава живет в веках, но не всегда слава о тех, кто ее достоин, - грустно заметил Сирагунд. - Это дело людей - помнить или забыть своих героев. Но если ты прожил свою жизнь достойно по меркам Творцов, ты станешь на одну ступень с ними, даже если ни одна живая душа не вспомнит о тебе здесь. Хотя, поверь, так не бывает. Если ты жил достойно, найдутся те, кто будет помнить. Но не стоит жить ради того, чтобы помнили. Забвение охватывает имена, но отголоски деяний людских долго живут в этом мире.
- Это сами Творцы тебе рассказали?
Сирагунд замолчал.
- Ты готов поверить мне на слово? - спросил он наконец.
- Да. Скажи мне, что я должен делать, и я сделаю это.
- Хорошо, - Сирагунд вновь умолк, точно погрузился в мысленный разговор с Творцами.
- Слушай же. Творцы, создав законы этого мира, наделили людей возможностью распоряжаться в нем, и с тех пор на людях лежит ответственность за его судьбу. Но законы были прочны и хороши, и люди, пожив в мире и спокойствии, привыкли, что, что бы они ни сделали - Творцы предусмотрели за них любой исход. И люди стали относиться ко всему как к игрушкам, данным им в этой жизни для их удовольствия. В самом деле, что бы ты ни сделал - ты вроде бы ничего не меняешь, и следующие поколения живут так же, как и ты.
Но исподволь накапливались мелкие, ничтожные изменения, сдвигающие ткань мира. И в ней уже накопилась огромная щель, которую не залатать усилиями одного человека. Нужно начинать направлять усилия многих людей, и ты можешь это сделать. Ты должен полностью посвятить себя этому. Для этого ты должен полностью отдать свою жизнь занятиям магии. Ты должен отказаться от воинских занятий. Ты должен отказаться от воинских забав и от славы Воина. Став истинным магом, ты отправишься на юг, где вокруг тебя соберется община людей из самых разных народов. В начале она будет небольшой, ты будешь направлять ее, следуя своему видению Высшего мира. В моих летописях вряд ли останется твое имя. Но со временем эта небольшая община, направляемая тобой, станет новым народом, чьи деяния и величие затмят славу Дивианы или Камангара, и этой общине предназначено возродить погибающий мир.
Когаш недоверчиво усмехнулся.
- Ты же сказал, что поверишь мне на слово! - напомнил Сирагунд.
- Почему я должен оставить воинские занятия?
- Потому что два твоих пути ведут тебя в разные стороны. Магия тянет вверх, воинское искусство пригибает к земле. Тебе надо выбрать, чтобы добиться успеха. Вечную жизнь творца - или вечную привязку к этому миру.
Вроде бы, Сирагунд говорил все правильно. Но сидела в сердце червоточина, напоминающая, что почти те же слова говорил когда-то Адо, а признавать правоту мальчишки не хотелось. И потом, разве не считается он лучшим рыцарем Саарема? Разве не доверяет ему правитель? И бросить все это ради смутного намека, ради видения далекого будущего?
- Откуда ты знаешь, что это сбудется? Откуда вообще мы знаем о Высшем мире? О том, что кто-то из нас хоть когда-то его достигнет? Что, если все это - сказки, чтобы заставить нас делать то, что нужно им, нынешним повелителям этого мира, магам и правителям? Если маги видят высший мир, видят, куда мы должны идти - откуда в нашем мире так много магов, предающихся земным наслаждениям? Не потому ли, что они прекрасно знают, что нет никакого ТОГО пути, который им якобы обещал Сохранивший? Кто из них говорил с творцами? Кто из них на самом деле стал творцом? То, что существует магия, никак не доказывает того, что существуют творцы и особое наше предназначение.
Когаш выплеснул все это разом - и замолк, тяжело дыша. В тот миг ему показалось, что видение, только что промелькнувшее перед ним, подернулось туманом и стало исчезать, точно он сам, своим решением уничтожал его. В груди проснулась боль, но разум говорил, что, если столь неверным оказалось это видение - значит, это всего лишь сон.
Сирагунд молчал, глядя вдаль, поверх необъятной пустыни. Наконец, он тяжело повернулся к Когашу.
- Почему ты веришь своим глазам? Своим ушам?
- Потому что они говорят мне одно и то же!
- Но уши могут говорить одно, глаза другое - что ты выберешь? Они говорят одно, когда ты понимаешь, что они тебе говорят; но твое понимание основано на привычке. Ты знаешь, что голос, который ты слышишь, принадлежит человеку, которого ты видишь; что, если ты ошибаешься?
- Так можно утратить доверие ко всему, если не верить своим глазам и ушам!
- Однако ты утрачиваешь это доверие. Ты видел Творцов, ты видел Высший мир - но считаешь это сном. Что ты должен увидеть или услышать, чтобы поверить, что это - не сон? Твои глаза и уши - лишь путь к сердцу и разуму. Такие пути дали тебе Творцы, и твое сомнение - это сомнение в них.
- Так что же, если они тоже - лишь сон? Кто из живущих видел их?
- Ты слышал предания о временах, когда Творцы говорили с людьми.
- Но это - не более чем сказки!
- Ты сам видел их - и теперь считаешь, что глаза тебя обманывают. Взгляни на эту стену. Почему ты решил, что на ней - твое изображение, а не случайное скопление камней и трещин? Ты имеешь свой цельный образ мира, и пропускаешь к своему разуму лишь то, что соответствует ему, и отвергаешь то, что заставляет этот образ поколебаться. Но почему ты выбрал этот образ, а не другой?
- Вся моя жизнь убеждала меня в нем. Мои наставники и учителя учили меня ему.
- Нет. Мир, который ты видишь - это только твой собственный выбор. Только твое решение заставляет тебя мучаться от страшной проблемы там, где для другого ее просто не существует.
- К несчастью, те же, кто меня учил, потом сами поступали не так - и потому в моем образе мира слишком много сомнений, - произнес Когаш с болью. - Я верил людям; теперь я могу верить только своим глазам и ушам. Ты хочешь отнять у меня и эту веру?