Мама по утрам взбивала перину, застилала кровать желтым покрывалом, а на возвышение помещала большие подушки. Сверху подушек набрасывалась накидка из белого накрахмаленного тюля. Это было веяние того времени. И боже упаси нам, детям, задеть и уронить эти подушки. Как тогда было модно, на стене висел ковер с нарисованными на нем озером и плавающими лебедями. Рядом были кровать брата и маленький черный, обитый дерматином диванчик, на котором спала я. Для красоты на спинке дивана висели вышитые салфетки с розами и сердечками. Их вышивала мама. Каждый раз, когда я поворачивалась во сне, диван сердито скрипел. Старые жесткие пружины упирались мне в бок и причиняли боль. Изучив свой диванчик, я находила такое место на нем, чтобы он не скрипел.
В комнате стояли круглый деревянный стол, застеленный зеленой бархатной скатертью с бахромой, старый темный шифоньер и несколько стульев. Было очень тесно: швейная машинка, какие-то полочки, этажерки с кружевными салфетками и всякая домашняя рухлядь, связки старых газет… В дальнем углу – большой старый бабушкин деревянный сундук. В нем мама хранила ненужные вещи и наши игрушки. Моим любимым занятием было играть на этом сундуке. Играя в магазин, мы с моей подружкой Ниночкой из соседней квартиры раскладывали на его крышке разные камешки, катушки ниток, цветные пуговицы, стеклышки и безделушки. Разложив товар лицом, начинали бойкую торговлю. Из простой бумаги мы рисовали денежки и торговались как взрослые.
Я чаще всего выкупала у Ниночки весь товар. После того как прилавок оставался пустым, она почему-то сильно обижалась на меня и начинала канючить:
– Все выкупила у меня, и я теперь б-е-едная!
А я по-взрослому ее успокаивала:
– Не плачь, мы же понарошку играем. Я все верну тебе. Поиграю немножко и верну, честное слово!
Но больше я любила гулять в нашем уютном и зеленом дворе. Детвора всегда с нетерпением ждала, когда весной к нам во двор завезут желтый песок. Все дети от мала до велика собирались в большой песочнице и часами лепили замки и песочные дома. Поздно вечером, уставшие, но очень довольные, мы бежали домой, где приходилось долго отмывать руки.
Как-то раз мои родители приехали из Риги и привезли для меня подарок – маленький бархатный красный чемоданчик, внутри которого была крохотная красивая кукла с набором одежды. Это была по тем временам очень редкая игрушка. Я с гордостью выходила во двор и старалась играть так в эту куклу, чтобы все дети меня видели. Девчонки и мальчишки окружали меня, с интересом рассматривая мою игрушку. Позволяя играть с куклой девчонкам, я получала наслаждение, потому что видела, сколько восторга было в их глазах. А самое главное – я для всех становилась особенной девочкой, у которой есть свой маленький красный чемоданчик!
Мои родители, как и все остальные, много работали, потому что нужно было содержать семью. В четыре месяца я была отдана в детские ясли.
В те далекие годы сплошь и рядом были детсады и ясли для грудных детей. Декретный отпуск у женщин был очень коротким, и они были вынуждены с самого раннего возраста оставлять своих детей в казенных детсадовских домах, чтобы выйти на работу.
Мама часто вспоминала, что в яслях, куда меня отдали, нас всех одевали в одинаковые фланелевые распашонки и ползунки. Мы целыми днями находились в манеже, в котором валялись различные погремушки и облезлые игрушки. И конечно, чаще всего принадлежали сами себе. Нас кормили, укладывали спать и опять сажали в манеж. Родители забирали нас только поздно вечером. Даже когда болели, нас лечили детсадовские врачи.
С двух лет родители оставляли меня в круглосуточной группе и забирали только на выходной. Вспоминаю, как мы, «круглосуточные», каждый вечер с надеждой ждали своих родителей, и, когда открывалась дверь, мы бежали навстречу мамам и папам, надеясь в очередной раз, что пришли за нами. До сих пор помню то щемящее состояние души, когда родители меня оставляли в детсаде на несколько дней: было очень грустно и одиноко. По вечерам дежурная няня, укладывая нас спать, уходила из спальни, а я, уткнувшись в подушку, тихонько плакала. Таких детей было не так много, но чаще всех в круглосуточной группе оставалась я. Каждое утро мы собирались своей маленькой компанией и мечтали, что вот-вот дверь откроется, войдет мама и уведет нас домой. Наступало завтра, а родители все не шли. Мое детское сердечко болезненно переносило это одиночество. Засыпая, я с надеждой думала о том, что завтра вечером буду дома, разложу свои игрушки на любимом бабушкином сундуке и буду играть, а мой братик даст мне своих оловянных солдатиков и другие новые игрушки, которые родители покупали ему почти каждый месяц. Я предвкушала, как рады будут мама и папа, а я, обнимая их, буду шептать им на ушко о том, как скучала без них в детсаду и что я их очень, очень люблю.