— Тум! Тум! Тум!
Они извещали обитателей соседних селений, что в Ламбарене приехал белый доктор, большой волшебник — Оганга...
От селения к селению несли барабаны эту весть, и больные, услышав сигналы, брали на дорогу еды и шли по лесным тропинкам или пробирались в каноэ к белому доктору — в Ламбарене. Наплыв больных был так велик, что уже через неделю Швейцер исчерпал весь запас лекарств, привезенных с собой.
— Приходите вновь через три недели, — говорил Джозеф больным, но они не понимали причин отсрочки и оставались лежать перед домом доктора. При этом они так протяжно и громко кричали, что Альберт не выдерживал и выходил к ним. После того как он обследовал крикунов, они успокоились и разошлись по домам.
Ящики с багажом прибыли только в конце месяца. И тотчас же встал новый вопрос: где разместить лекарства и инструменты? Самые необходимые и самые дорогие медикаменты можно пристроить в жилой комнате. Пусть будет тесно, но, по крайней мере, надежно. Придется только срочно соорудить настенные полки. А куда укрыть остальное?
Нужда в больничных помещениях — приемной и операционной — становилась все более нетерпимой. Тяжелобольных доставляли на носилках прямо к дому доктора. Они кричали от боли, но едва только к ним прикасалась рука врача, как в их взглядах появлялась надежда и благодарность. Судороги прекращались, дыхание становилось спокойнее, дико округлившиеся глаза принимали нормальное выражение.
Швейцер переходил от одного больного к другому. Он дезинфицировал ужасные рваные раны, с участием склонялся над прокаженными. И вдруг тропическая гроза. Под дикие раскаты грома и всплески молний Альберт, Джозеф и Елена бежали к дому, спасая лекарства и бинты. Когда все медикаменты оказывались в безопасности — на веранде докторского дома, наступала очередь больных: их переносили под специально сооруженный навес.
Мокрые до нитки, едва переводя дыхание, Елена и Альберт спешили переодеться, но в это время гроза неожиданно прекращалась. На небе вновь появлялось ослепительное солнце — и больные поднимали страшный крик, требуя возвращения доктора.
Грозы были своеобразным бичом для молодых медиков, но, пожалуй, злейшим врагом оставалось солнце.
— Работать на солнце ужасно утомительно, — жаловалась Елена.
— Я согласен с тобой, но что мы сейчас можем сделать? — вопросом отвечал ей Альберт.
Вечером приходило освобождение от зноя. Елена и Альберт усаживались на веранде и ждали, когда с реки повеет легким вечерним бризом. Альберт называл эти вечерние часы мечтаний и задушевных разговоров «семейными советами». На одном из таких «семейных советов» было принято важное решение: самим, не ожидая помощи миссионеров, начать сооружение больничных помещений. Как раз подоспело небольшое наследство. Значительную сумму составили гонорары за книги по философским вопросам и по органному искусству, а также поступления от концертов.
Как-то в гости к супругам Швейцер заехал миссионер Морель, тот самый Морель, который в свое время в Страсбурге сагитировал их поехать в Габон. Он выразил желание познакомиться с территорией, на которой будет расположен госпиталь. Альберт пошел сопровождать его. Они миновали несколько хижин, и вдруг Морель остановился перед неказистым, но еще довольно крепким деревянным сооружением.
— Это мой бывший курятник. Не хотите взглянуть? Может быть, вам пригодится.
— Пожалуй, — согласился Альберт.
Они вошли в просторный сарай, внутри которого было сумрачно и прохладно. Швейцер огляделся и, усмехнувшись, попросил:
— Подарите мне его!
— Извольте! Пожалуйста! Но зачем вам эта развалина?
— О, у меня далеко идущие планы, — улыбнулся Швейцер. — Когда здесь и на других миссионерских пунктах узнают, что новый доктор вынужден работать в... курятнике, может быть, это заставит их помочь мне построить настоящий госпиталь. Как вы думаете?
Морель, ничего не ответив, зашагал дальше.
Уже на следующий день сарай был вымыт с мылом. Елена и Альберт побелили стены, а земляной пол дважды продезинфицировали.
Когда в переоборудованном курятнике состоялся первый послеобеденный (в самое жаркое время дня) прием больных, Альберт радовался:
— Наконец-то солнце не палит нам головы!
— Да, но здесь очень душно, — возразила Елена.
— И все-таки я доволен, — откликнулся Альберт. — Когда гроза, не надо бегать и спасать от дождя наши медикаменты.
— Неужели ты не замечаешь дыр в крыше? — настаивала Елена.
— Пусть дыры, — смеялся Швейцер. — Главное, что в этом курятнике я могу работать без надоевшего мне тропического шлема.