— Больных двое.
— А где же второй? — спросил доктор.
Переводчик вышел и привел упиравшуюся карликовую антилопу. Одна из ножек у нее была перебита. Охотник-африканец подобрал бедняжку в лесу.
Швейцер погладил антилопу и сказал:
— Ну что ж, вылечим и тебя.
Так у Антилопелли появилась подружка. Назвали ее Самба.
В качестве пациента пришла в дом доктора и обезьяна-шимпанзе Биби. От зубов леопарда ее спас старый охотник Лунонга. Когда доктор вылечил Биби, она настолько привязалась к нему, что не отходила от него ни на шаг. С большим трудом удавалось выставить Биби из операционной: ее прогоняли, закрывали за ней дверь, а она через минуту лезла в окно.
Лунонга неоднократно убеждал Швейцера отказаться от приручения антилоп.
— Они уйдут в джунгли, — указывал он пальцем в сторону Антилопелли и Самбы.
Мадемба в знак согласия кивал головой.
— Они уже большие и жирные. Почему ты не ешь их? — спросил он.
— Я хочу забрать их с собой в Европу, — ответил Швейцер.
— А-а! — понимающе закивал головой Мадемба. — Оганга — хороший сын. Оганга хочет угостить нежным мясом антилопы свою мать...
Как, должно быть, смеялась Адель Швейцер, когда в одном из писем сын поведал ей об этой истории...
Дa, любое продовольствие оказалось бы сейчас для родителей доктора желанным. В Счастливой долине наступили тяжелые времена. В Гюнсбахе стояли войска. Одна за другой следовали реквизиции мяса и хлеба. Гражданское население голодало.
В погожий летний день 3 июля 1916 года родители Альберта Швейцера отправились в местечко Вилбах к фабриканту Кейнеру, чтобы купить у него хоть немного продовольствия.
Навстречу им ехала повозка. Солдат-кучер, бросив вожжи, играл на губной гармонике. Внезапно лошадь понесла и устремилась на стариков.
Луи Швейцер, защищая жену, выступил вперед, но лошадь прянула в сторону и сбила с ног Адель. Удар пришелся в голову. Когда Луи склонился к жене, она была без сознания.
— Адель! Адель! — Луи Швейцер приподнял жену, но силы оставили его — и он упал рядом с нею.
К старикам, которые лежали на обочине дороги, сбежались крестьяне. Увидев мчащуюся прочь на полном ходу военную повозку, они поняли, какая трагедия только что разыгралась на дороге.
— Трус! Будь ты проклят! — крикнула вслед повозке молодая крестьянка. Двое пожилых мужчин в синих блузах бережно подняли Адель Швейцер и перенесли ее в ближайший дом.
Когда Луи вдруг ощутил, что чьи-то сильные руки поднимают его, он пришел в себя и, волнуясь, спросил:
— Что с моей женой?
— Она без сознания, — кратко ответил один из мужчин.
Только через час пострадавшую на попутной подводе доставили в пасторский дом в Гюнсбахе, а в 11 часов вечера Адель Швейцер умерла, так и не придя в сознание.
Известие о смерти матери Альберт Швейцер получил перед новым, 1917 годом. Он тяжело переживал неожиданно постигшее его горе. Внезапная смерть горячо любимой матери, о встрече с которой после войны он так мечтал, впервые поколебала его веру в будущее.
...Прошло рождество. С маленькой пальмы, заменявшей елку, сняли блестящую мишуру. Наступил год 1917-й, но по-прежнему в мире — война, война, война...
Более трех лет живут уже Елена и Альберт в Ламбарене. Сначала жаловалась Елена, а теперь уже и Альберт ощущает первые признаки тропической анемии и малокровия. Небольшой отрезок пути, который доктор должен пройти от госпиталя до дома, кажется ему теперь трудным, как подъем на высокую гору.
Не всегда выдерживают нервы. Малейшая неприятность — а сколько таких малых и больших неприятностей подстерегают человека в джунглях ежедневно! — и в голосе доктора звучит раздражение, а его жена пускается в слезы.
Вот и сегодня, когда он писал, она, плача, вошла к нему. На ее протянутой ладони лежали два зуба.
— Я тебе не говорила, чтобы не волновать тебя, — сквозь слезы произнесла Елена, — но у меня катастрофически выпадают зубы... И потом, мне очень тяжело работать и в госпитале, и на кухне. Может быть, Джозеф мог бы помочь мне? ..
— Хорошо. Я поговорю с Джозефом.
Вечером Швейцер зашел к Джозефу. «Первый помощник белого доктора», как именовал себя Джозеф, собирал вещи и укладывал их в чемодан.
— К родителям или в Кап-Лопец? — спросил Швейцер, указывая на чемодан.
— Ухожу от тебя. Совсем, — не поднимая головы от багажа, ответил Джозеф.
— Джозеф! — Доктор почувствовал вдруг, что задыхается, и с трудом выдавил из себя: — Но почему?
— Ты снизил мне жалованье. — Джозеф по-прежнему возился с чемоданом и говорил ровным и каким-то совершенно обесцвеченным голосом.