— Я думаю, что такой разговор будет полезен, — ответила Матильда.
Назавтра в обеденном зале собрались молодые медики. Они рады были послушать доктора Швейцера и гадали, о чем он будет говорить с ними. Им казалось, что его речь будет очень длинной, очень красочной и очень интересной. Но их ожидания оправдались только наполовину. Доктор в своей речи был предельно краток и деловит.
— Друзья мои, — сказал он, — я благодарен вам за ваш приезд сюда и за вашу работу ради исцеления страждущих. Ваша работа огромна и важна. Но она могла бы стать еще более значимой, если бы вы знали местные языки. Как можно лечить, спрашиваю я вас, не понимая больного, не слыша его жалоб? Мы, ваши старшие товарищи, подумали и решили так: каждый врач, работающий в Ламбарене, должен знать, кроме своего родного, еще один европейский язык и три африканских. Доктор Биссаугави, Джозеф и другие сотрудники-африканцы готовы помочь вам в овладении местными языками. Итак, за дело, друзья!..
Авторитет Швейцера в госпитале был настолько велик, что его пожелание оказалось равносильным боевому приказу. Через несколько месяцев многие молодые врачи, встречаясь с ним, улыбались и приветствовали доктора на одном из африканских наречий.
Матильда Коттман была довольна. Число ошибок в постановке диагнозов уменьшилось. Больные африканцы, услышав обращенные к ним на их родном языке вопросы, проникались доверием к лечащему врачу и выкладывали ему все свои жалобы.
Как ни зарекался Швейцер не ездить больше в Европу, но весной 1959 года такая поездка все-таки состоялась. Она была его последней поездкой на родину. Доктор хотел повидать внуков, попрощаться с родными местами — Гюнсбахом, Кольмаром, Страсбургом. Надо ему было увидеться и с издателями. Вышедшая в 1958 году книга Швейцера «Мир или атомная война?» пользовалась большим спросом. С ее страниц перед читателем вставал актуальнейший вопрос современности: если человечество добьется мира, оно выживет, в противном случае атомная война приведет к гибели земной цивилизации.
В своей книге Швейцер высоко оценивал вклад Советского Союза в дело мира. «СССР, — писал он, — первым отказался от атомных взрывов и продемонстрировал этим свое стремление к достижению соглашения о запрещении ядерных испытаний».
Представители европейских и американских издательских фирм просили согласия автора о переводе его книги на английский, норвежский, шведский, испанский и другие языки.
Доктор не возражал. Не оговаривал никаких условий. Он хотел только одного: пусть всякий, кто прочтет его книгу, поймет, что и от него, рядового человека, зависит будущее планеты...
Рената нашла, что отец сильно сдал за последнее время: он похудел, пальцы рук отказывались гнуться как следует. Голова его стала совершенно седой. С кончиной фрау Елены, казалось, ушла в небытие какая-то часть самого Швейцера. Но дух его, тот дух жизнерадостности и неиссякаемой жажды творчества, о котором писал А. Эйнштейн, оставался в нем единственным, что не поддавалось натиску возраста и сокрушающей тяжести испытаний. Доктор молодо шутил и смеялся с внуками. По старой привычке много ходил пешком. Свой тяжелый баул с пристани на вокзал и с вокзала домой он нес, как всегда, сам, пренебрегая услугами носильщиков.
Приехав в Европу, Швейцер с интересом наблюдал ее общественную и политическую жизнь. По утрам он прочитывал массу газет, делал из них выписки и вырезки. В интервью корреспондентам французских газет он говорил о необходимости отказа от атомного вооружения как Западной, так и Восточной Германии. Осенью 1959 года Швейцер приветствовал советские предложения о всеобщем разоружении...
Доктор бродил по своему дому в Гюнсбахе, и все здесь напоминало ему жену. Эти цветы были посажены ею. Книги его — все издания на самых различных языках — собрала она. Вот фотография — фрау Елена с дочерью...
Нет! Он не может больше оставаться здесь! Его место в Африке, рядом с ней!
Через несколько дней Швейцер медленно шел к вокзалу по улочкам Гюнсбаха, словно предчувствуя, что видит их в последний раз...
В Ламбарене доктора ожидали добрые новости. Наконец-то приехал долгожданный специалист по проказе, доктор Такахаси из Токио. Он с большим рвением взялся за работу и уже добился неплохих результатов.
Швейцер выразил желание тотчас же познакомиться с новым сотрудником.
— Хорошо! — согласилась Матильда Коттман. — Я приглашу его к вам.
— Нет! Нет! — возразил доктор. — Я пойду сам в лепрозорий. Я хочу видеть доктора Такахаси в работе!