От Либревиля через Порт-Жантиль два летных часа до Ламбарене. Самолет летит не очень высоко над густой зеленой чащей джунглей.
Аэродром Ламбарене находится в трех километрах от реки Огове. Напротив аэродрома, на большом речном острове, расположен городок Ламбарене, а в нескольких километрах от него вверх по реке лежит госпиталь доктора Швейцера.
На берегу Огове туристы, восторженно воспринимающие африканскую экзотику, нанимают каноэ и, держась берега, плывут в госпиталь. Издалека видны его белые строения с красными крышами. Скоро каноэ причаливают к пристани, и гости поднимаются в госпитальный поселок.
Поначалу доктор Швейцер радушно принимал всех приезжающих, но спустя некоторое время он заявил:
— Двери госпиталя всегда широко открыты для тех, кто приезжает сюда с добрыми намерениями и не мешает нам в нашей работе.
Дело в том, что некоторые недобросовестные журналисты, уловив оттенок недоброжелательности в отношении к Швейцеру официальных американских и западногерманских лиц после заявления доктора о поддержке им «немецкого плана мира», решили любым способом очернить благородное дело оказания медицинской помощи африканцам. В своем рвении они доходили до анекдотов. Так, один американский журналист, побывав в госпитале, написал о том, что больничные палаты содержатся настолько негигиенично, что даже их наружные стены забрызганы кровью.
Когда Швейцеру показали эту статью, он рассмеялся:
— Какой же автор этой чепухи журналист, если он не заметил, что в тот день мы красили крыши! — И, помолчав, добавил уже без смеха: — А может быть, он специально не заметил?..
Некоторые туристы-бездельники надоедали доктору множеством пустых вопросов.
— Почему вы не берете платы за лечение?
— Почему ваш госпиталь до сих пор не обанкротился?
Доктор терпеливо отвечал, но в глазах его загорались гневные светляки. Однажды он не выдержал и ответил вопросом на вопрос:
— Почему вот вы не обанкротились, разъезжая и бездельничая?
Ошарашенный мистер, немного подумав, сказал:
— Мое дело ведет надежный компаньон. Он заинтересован в его процветании так же, как и я.
— А в процветании нашего дела заинтересованы все мы. — Швейцер повел рукой вокруг. — У меня в компаньонах люди всей планеты.
Мистер не имел больше вопросов. Он откланялся.
Доктор Мунц, заменивший в хирургическом отделении Марка Лаутербурга, докладывал:
— Сегодня проведено шесть операций. Сложная — одна: на сердце. Все оперированные чувствуют себя удовлетворительно. Через час я делаю обход. Вы пойдете?
Швейцер заставляет себя вникать в то, о чем говорит Мунц. Оперированные чувствуют себя удовлетворительно... Это хорошо. Надо пойти в обход... Но голова отказывается повиноваться. Неужели лихорадка?
Мысль о лихорадке приводит доктора в себя. Из последних сил он встает и твердо произносит:
— Пойдемте!
Но Мунц не двигается с места. Он замечает, что шефу нездоровится, и, зная упрямый характер Швейцера, ни о чем его не расспрашивает.
Швейцер идет один. Мунц догоняет его и берет под руку. Оба молчат. Каждый думает о своем. Швейцер о том, как бы завершить обход и добраться до постели. Мунц изыскивает деликатные способы отправить доктора домой тотчас же.
В дверях операционной они наталкиваются на Матильду Коттман. Она сразу же догадывается, в чем дело, и, перехватывая Швейцера, ведет его домой.
Оправился доктор довольно-таки быстро. Помогло его здоровое, тренированное сердце.
Как только он смог читать, Матильда показала ему большой конверт с московским почтовым штампом. В конверте оказалось приглашение приехать на Всемирный конгресс за всеобщее разоружение и мир.
Доктор давно мечтал побывать в Советской России. И вот его мечта готова осуществиться. Он читает и перечитывает приглашение. Затем откладывает конверт и внимательно разглядывает узор пледа, прикрывающего его ноги.
Куда он поедет, больной, старый и слабый? Чем он поможет, если сам едва держится на ногах?
Швейцер какое-то мгновение колеблется, а затем набрасывает ответ организаторам конгресса: «Очень сожалею, но я не имею сейчас возможности приехать в Москву. Я приветствую Вас и в Вашем лице всех борцов за мир и желаю конгрессу успехов в работе».
А вскоре доктор получает новое письмо из Советского Союза. На этот раз редакция «Литературной газеты» просит его ответить на вопрос: «Считаете ли Вы возможным всеобщее разоружение — сейчас или в ближайшее время?»
И доктор снова берется за перо. Он отвечает «Литературной газете» большой статьей, озаглавленной «Доверие и взаимопонимание». Статья эта была опубликована на страницах газеты 26 июня 1962 года, как раз незадолго до открытия конгресса, и явилась как бы заочным выступлением Альберта Швейцера на высоком форуме борцов за мир.