И потому Дрекозиус, взвесив все «за» и «против», коснулся когтистой лапы Якулянга. Звездный Дракон — не самое популярное божество в севиге, и поклоняются ему в основном обитатели болот и те народы, что покрыты чешуей… но именно это и стало для Дрекозиуса решающим аргументом. Наверняка люди редко возносят Ползущему свои молитвы, так что ему будет приятно, и он не поскупится.
И каким же было его разочарование, когда он осознал, что ему досталось. Дар Спящего Человека. Возможность в любой момент по своему желанию погрузиться в сон.
— Я приму это смиренно и с благодарностью, — не очень убедительно произнес жрец.
А вот Джиданне Сущность Дрекозиуса очень понравилась. Рядом с ней ее Яблоко уже не казалось таким гоблинным.
— А у тебя что? — спросила она Плаценту.
Тот зло скрипнул зубами, раскрыл рот… и заговорил на непонятном языке.
— Фоку дегура, сакитне тахора! — сплюнул он.
На лице Мектига отразилось непередаваемое изумление. Он повернулся к Плаценте и спросил:
— Ты знаешь оксетунг?
— Галатиль фиста га, стродинн, — скривился полугоблин.
Изумление Мектига сменилось гневом. Он почти мгновенно переместился к Плаценте, стиснул его шею и очень тихо сказал:
— Прощаю один раз. В следующий — убью.
Дрекозиус тихо сказал Джиданне, что слово «стродинн» на оксетунге означает мужеложца. И это, возможно, худшее оскорбление для дармага.
Когда Мектиг отпустил полугоблина, тот хрустнул шеей и начал бешено изрыгать брань на всех языках Парифата:
— Нья ку се те е-ба монате, бабука! Чонга умаоемао илеасини со’о! Гуй де ни та ма де, во хен ни! Гобло турку трикасетранг и дертерзог!
— Вот это действительно удивительно, — покивал Дрекозиус. — Оксетунг, билетанди, обезьяний, ю-ян, орчанг… сын мой, неужели ты овладел всеми этими языками? Или… быть может, ты просто получил возможность на всех них браниться? Могу ошибаться, и прости, если ошибаюсь, но пока что ты не произнес ни одного слова, не относящегося к обсценной лексике…
— Уаль иси гармасимхосохосоло! — огрызнулся Плацента.
— О, а это эльфийский! — оживилась Джиданна. — У нас в общаге была одна эльфка… интересно, где она сейчас… Ты что сказал-то, кстати?
— Он просто послал нас в анналы, дочь моя, — скорбно улыбнулся Дрекозиус.
— А вы что, знаете эльфийский, отче?
— Я знаю десять языков, дочь моя.
— Недурственно. И какие же?
— Парифатский, сальванский, эльдуальян, оксетунг, гоблинский, орчанг, билетанди, обезьяний, ю-ян и бранный ньявлингуал.
Джиданна глянула с завистью — сама она знала только парифатский, паргоронский и язык Каш. Причем Каш — язык чисто прикладной, для составления заклинаний. Говорить на нем никто не говорит.
А паргоронский Джиданна знала очень плохо. Брала его в свое время факультативом, но потом долго гадала, зачем ей это вообще понадобилось.
В итоге своей новой Сущностью доволен остался только Мектиг. Да и тот больше по нетребовательности. В конце концов, его Самозатачивающийся Клинок ненамного лучше самого обычного оселка.
Но по крайней мере из Шиасса искатели Криабала выбрались. Вернулись в мир живых. Снова оказались под синим небом и ярким солнцем… точнее, под звездным небом и яркой луной.
Никто не знал, сколько точно дней они провели в мире мертвых. Там никому всерьез спать не хотелось. Но когда они вернулись… усталость навалилась тяжеленным камнем.
И голод тоже пришел. В желудках словно зарычали огромные волки. Вот когда Джиданне пригодилось ее Яблоко — она принялась творить одно за другим, обгладывая почти до черешка. Этими же волшебными плодами напитались и остальные — но не раньше, чем волшебница объелась так, что раздуло живот.
Белке она отдала один из самых крупных, но треснувших самоцветов.
Куда они попали, никто не знал. Оказались посреди какой-то рощицы. Рядом мерцала ажурная арка, ведущая обратно в Дарохранилище, чуть подальше с журчанием бежала речка, а за ней, еще дальше — темнела крепостная стена. Похоже, замок или город.
— Дойдем, поищем постоялый двор?.. — для проформы предложил Дрекозиус.
— Нет, — мотнул головой Мектиг, укладываясь прямо на траву. — Я хочу спать.
Никто не стал спорить. У всех головы словно налились свинцом и тянули к земле. Не хватило сил даже развести костер — впрочем, это и не требовалось. Неизвестно, куда вывел их Ахлавод, но по крайней мере здесь было тепло.
— Спокойной ночи, дети мои, — пожелал Дрекозиус, как бы невзначай подвигаясь к Джиданне. — Да осенит вас крылом Якулянг.
Глава 5