— Лучше «рено-16», — сказал румяный Коля, растиравший ногу великану приятелю.
— Лучше «мазератти», — сказал черный, носатый Семен.
— Обратно едешь — подогнал машину к паркингу, сдал ключи и салют.
— А мясо там есть? — спросил Семен.
— При чем тут мясо? Или вот, скажем, нужны деньги…
— Да, деньги! — всполошился Семен. — Это я знаю, у жены сотрудница рассказывала. Щель в стене, вроде почтового ящика. Суешь туда карточку с номером счета. Две минуты ждешь. И — раз — бери деньги. Компьютер уже все посчитал — сколько у тебя на счету денег, и — раз — выдал. Тут же на улице, в стене. Представляешь — взял сто долларов и пошел.
— По курсу это шестьдесят рублей, — сказал Юрка, — или пятьсот франков. Или восемьдесят тысяч лир.
Инженеры взглянули на Юрку с уважением, а Железняк тяжело вздохнул. Он так и не мог решить — возрастная это меркантильность или она идет все оттуда же, из нового Юркиного дома, из того богатого дома и того, чуждого ему строя жизни.
— Ну а вы — в отпуске? — спросил Железняк, отметив про себя, что «тут у нас» по-прежнему интересует его в большей степени, чем «там у них».
— Это целое дело наш отпуск, — с удовольствием стал объяснять черный Семен. — Это целая наука. Отпуск ты проводишь с семьей, надо вывозить ребенка и так далее. А лыжи — это твое личное дело. И вот ты ходишь с бригадой содействия милиции — имеешь за это в месяц три дня отгулу. Копишь отгулы. А зимой холодно ходить…
— Греемся в магазине, — вспомнил Коля.
— Да, греемся в магазине или в подъезде. Еще ты сдаешь кровь.
— Как это кровь? — с ужасом спросил Юрка.
— Ну так, сдаешь кровь и имеешь два дня отгула. И еще талон на обед. Это называется донор.
— Кровь сдавать полезно, — сказал гигант Виктор, подставляя Коле вторую ногу.
— Ну да, — сказал тощий Семен. — Вам это полезно, мой Гулливер. Если при этом не кружится головка. Но кружится не кружится, а два дня тебе идут — это уж точнно. А как у них с этим делом?
— Кажется, «у них там» тоже короткий отпуск, — припомнил Железняк. — У всех сразу. В августе. Еще сколько-то дней на Пасху и несколько дней на Рождество.
— У них там какие проблемы! — махнул рукой Виктор. — Прицепляешь к машине трейлер — там у тебя буквально все, вплоть до телевизора — и едешь себе на уикэнд. Так что отпуск для них не имеет значения.
— Это уж точно, — сказал Кодя, завершая массаж. — Кругом кафе, бары, вся жизнь — как отпуск. Кстати, мужики, в какой сегодня идем бар — в нижний или в верхний? Эта чудачка обещала в нижний…
— Что вы все-таки думаете о еврокоммунизме? — спросил Семен у Железняка.
— Стараюсь не думать… — сказал он, но увидел, что так просто ему от любознательного инженера не отвязаться. К счастью для Железняка, в дверь постучали. Не дожидаясь ответа и как бы показывая, что ему известно, какая это все пустая формальность, все эти стуки, вошел высокий, красивый парень в пестрой курточке «кнейсель».
— Омарчик, знакомься, — сказал Коля, представляя Железняка и пытаясь надоить из бутылки хоть пару капель. — Это Роман.
— Не надо вина, — сказал юный красавец. — Только что у Ахата в баре бутылку вина выпили. Потом еще встретили дядю — тоже нельзя было отказать, два года, как умерла бабушка…
— Слушай, как бы машину достать, сгонять в поселок? — сказал Коля. — Говорят, в поселке есть шампанское.
— Отец не дает машину, — сказал красивый юноша, — боится за меня. Но мы сейчас у брата попросим «жигуленок». Я свои «Жигули» разбил. Подожди, схожу к брату.
— Кто это? — спросил Железняк, когда парень вышел.
— Омарчик. Он на канатке стоял, теперь, кажется, нигде не работает.
— Что ему работать, если у его папы есть бараны.
— Он сам тоже баран, — сказал Семен. — Очень много пьет и немножко блеет. И еще, конечно, — овечки… Вот и все его занятия.
— Хороший парень, — сказал Коля. — А ты что, хотел бы все время работать?
— Чтобы очень, так нет, — ответил Семен, доставив этой фразой Юрке большое удовольствие.
— У него папа, между прочим, работает, — сказал Витя. — Папа у него истопник и имеет «капусту».
— А-а-а… У него черная «Волга», — сказал Юрка.
— Они тут такие гоношат бабки, что нам с вами не снились, — сказал Коля.
— Нам… — сказал Семен. — О нас что говорить? Мы самые бедные люди — инженеры. Работягу на такой оклад разве посадишь? Вот у них там инженер с моим стажем…