— И как ты уживаешься с такими соседями?
— А думаете — мне легко? — встрепенулся Семидор. — Учит, — работаешь не так, живешь не эдак. Что он мне, начальник? Дубина можжевеловая.
Пауль, смотревший на Семидора во все глаза, не смог удержаться от улыбки. Он знал, что Семидор-неудачник славился отсутствием собственного мнения. Он мог закидать грязью то, что за пять минут превозносил до небес. Его лицо, как в зеркале, всегда отражало настроение собеседника, язык всегда поддакивал мыслям тех, кто был сильнее его.
— Таскайся из-за него, беспокой людей, — расходился Семидор, уже не стесняясь присутствия Пауля. — У тебя, говорит, супера нету… Ну, нет так нет… Чего же кричать об этом. Он беднее всех, что ли? И этот Тааксалу Кристьян тоже ему пара. Хлопот не оберешься с ними…
В тихо раскрывшихся дверях послышался хохот Маасалу и Тааксалу, слышавших последние слова Семидора. Тааксалу от восторга подталкивал приятеля локтем. Маасалу смеялся от души, показывая свои ровные зубы. Засмеялся и Пауль, и нехотя улыбнулся даже сам Янсон.
Семидор не очень смутился; охотно и вежливо вторя общему смеху, он надел шляпу.
— Уже готово? — удивился он. — Вот что значит умеючи…
Все трое ушли, и уже в коридоре прозвучал приглушенный голос Семидора:
— Тоже хитер, туман мне стал в глаза пускать, но я…
Конца фразы Пауль не услышал. Настал его черед.
— Рунге? — спросил Янсон, подавая толстые и вялые пальцы для рукопожатия. — Как будто я слышал эту фамилию.
После первых слов Пауля лицо Янсона снова стало недовольным; он почесал толстый нос.
— Хутор Курвеста? Туда нельзя. Туда мы новоземельца Кянда вселяем.
Пауль осторожно напомнил председателю, что заявление было подано полгода назад, когда других заявок еще не было.
— Не было… Ну и что ж, что не было… — еще недовольнее сказал Янсон. — Вы вот все о себе думаете, а я за волость. Мне Кянд сельскохозяйственное товарищество откроет, — трактор будет. Ясно?
— Ясно-то ясно… — медленно согласился Пауль. — Но ведь на хуторе Курвеста около тридцати гектаров. Два места свободно выйдет. Дом большой, уместимся.
— А мы туда еще и тракториста вселим… Тебе в другом месте дадим землю.
— На хуторе Курвеста я в крайнем случае мог бы поселиться в доме его прежнего попса[3] Курга, — настаивал Пауль. — В той баньке, на краю леса, сейчас никто не живет. Мне, главное, земля хорошая…
Янсон все недовольнее двигал на голове кепкой.
— Вам только хорошее подай, а плохого вы не хотите, — проворчал он. — Ну что ж, как землеустроительная комиссия решит… Дня через три заходи.
Откозырнув, по армейской привычке, Пауль вышел. Такое начало ему не понравилось. «К кому же еще зайти?» — подумал он и решил: «К парторгу».
Поднявшись по узкой лестнице на мансарду, Пауль постучался и вошел в маленькую, жарко натопленную комнату. Средних лет темнорусый человек, отложив в сторону какие-то бумаги, поднял на Пауля вопросительные, запавшие глубоко глаза.
— Садитесь, — пригласил он, с любопытством оглядывая Пауля. — Моя фамилия Муули — будем знакомы.
Пауль, усевшись, коротко рассказал о себе и о планах поселиться в волости; не без возмущения отозвался о позиции Янсона.
— Так, — сказал Муули, вертя в руке карандаш, и задумался.
За узкой дверью, ведущей в соседнюю комнату, детский голос шепеляво спросил:
— Мама, чего солдат хочет?
— Хочет стать крестьянином, — негромко ответил тонкий женский голос.
«Семья», — подумал Пауль и оглянулся. Многое говорило о том, что парторг здесь, в рабочем кабинете, и живет. В углу — чемодан, перетянутый ремнем. Небольшая библиотека Муули на полке напомнила Паулю походные библиотечки батальонных парторгов. Да и сам парторг со своими жестковатыми прямыми волосами, расчесанными на ровный пробор, и гладко выбритыми сухими щеками напомнил Паулю армейского парторга, хотя сидел он в пиджаке.
— Так что же, вы хотите хутор Курвеста? — вдруг не без хитринки улыбнулся Муули, продолжая смотреть на Пауля с откровенным любопытством, и глубокие морщинки весело залучились вокруг его глаз. — Видел хутор… Хорош пирог…
— Я пока о хлебе черном думаю, — с достоинством сказал Пауль Рунге.
— Ну, не сердись, — переходя «на ты», сказал Муули и стал серьезен. — Я подразнил… Но почему именно — землю Курвеста?
— Потому что я там два года батраком работал… Земля хорошая на хуторе; легче мне подняться…
— Это важно, конечно, — согласился Муули. — Хотя, согласись, и Янсон прав, — нам машинное товарищество нужно: оно для всех важно… Но ты будь спокоен, — земля будет, и притом не самая плохая.
3