Пол перестал скрипеть, — его перебрали, вставили новые половицы. Стены с вылезшей паклей и закопченный потолок обили матовой светлокоричневои папкой, на места стыков набили аккуратные рейки. Стало нарядно и весело. Остеклили разбитые окна.
Когда все было готово и оставшиеся материалы снесли в сарай, Уусталу снял робу и собрался уходить. Оглядывая сделанное, сказал без улыбки и очень серьезно:
— Я в этом доме сам хотел бы жизнь начать с начала…
Айно не удержалась и поцеловала его в седой хохолок на виске.
Пауль отвез Уусталу на Анту до большой дороги. Крепко пожав ему руку, он пробормотал:
— Спасибо, старик… за все…
— Что — спасибо… — заворчал Уусталу. — Люди — тебе, а ты — людям, да… Я с тебя еще спрошу, помни!
Попутная машина увезла его.
— Какой старик! — с восторгом сказала Айно, когда Пауль распряг Анту и вошел в комнату. — Принес счастье и ушел.
— Я говорил, — с гордостью согласился Пауль. — Он так всю жизнь: один дом выстроит и за другой принимается.
После посещения Уусталу работы на Журавлином хуторе не убавилось. Отдыха не знали ни Пауль с Айно, ни Анту. Рано утром, в темноте, Пауль запрягал старого мерина и ехал на речку за водой; Айно в это время задавала корм поросенку и корове, доила, готовила завтрак. Позавтракав, Пауль, уезжал за десять километров в лес, где лесничество, по ходатайству волисполкома, выделило строевой лес на корню для будущих новостроек. Лес следовало спилить сейчас, пока зима, — через несколько месяцев не будет времени. Он взялся помочь выполнить Петеру Татрику нормы по государственным лесозаготовкам; за это Татрик обещал помочь Рунге.
Усталый приезжал Пауль в темноте; сваливал на дворе воз хвороста. С трудом отмыв клейкие и черные от смолы руки, садился на кухне у стола и жадно принимался за горячий картофель с мучной подливкой. Питались они сейчас неважно. Молоко от Минни Пауль два раза в неделю увозил на маслобойню — масло продавал сельхозкооперации. В новом хозяйстве дорог был каждый рубль, и тратился он только после длительных раздумий.
Неполный рацион получал и Анту. Утром и вечером Пауль выдавал ему по крошечной мерке овса. Овса был только один мешок, и его следовало приберечь к весне. Айно с тревогой поглядывала на тающую в сарае кучу сена, — его дали им в волости, так же как и овес, и семена для посева, — но Янсон предупредил, что больше не даст. Хватит ли? «А если не хватит?» — озабоченно думала Айно. Ведь тогда Анту не будет работником, и так вон ребра выступили… Да и Минни необходимо хорошо кормить: через два месяца она должна отелиться.
Вот и думай тут… И, сидя вечерами у керосиновой лампы, они думали.
Закурив после скудного ужина и озабоченно глядя на Айно, Пауль говорил:
— Все хорошо, но как с удобрениями? Поля пять лет удобрений не видели. В волости сейчас минеральных больше нет. А навоза с нашего скота только разве на огород хватит.
— На огород — зола, — проворно отвечала Айно.
Она сколотила ящик, куда собирала золу.
— Все равно мало… — качал головой Пауль. — Но где же взять на поля?
На это Айно не могла ответить.
— Если бы я в лесу успел справиться к концу февраля… — соображал Пауль. — Тогда бы можно хоть торфа навозить с болота…
Потом он брал карандаш и принимался вычерчивать план нового хлева и дома, высчитывал, сколько потребуется камней для фундамента, но вскоре начинал клевать носом.
— Спать, — решительно говорила Айно.
Часто и ночью на тихом хуторе продолжались бесконечные разговоры о строительстве.
— Нам не надо думать ни о чем другом, пока не построимся, — говорил Пауль. — Чтоб нас ничто не отвлекало…
— Тяжело начало… — рассудительно говорила Айно. — Но когда есть земля, корова и лошадь, и поросенок — тогда уже легче…
Дальше она говорила, что все это дарит хорошие надежды, и за них она, Айно, перед всей волостью готова сказать спасибо советской власти. Надо вспахать как можно больше земли, побольше посеять пшеницы, овса и посадить картофеля, не забыть кормовую свеклу. Тогда будет чем кормить Минни и Анту. Свеклой они откормят поросенка и зарежут его не раньше, чем он будет весить пудов двенадцать. Половину — в засол; половину продадут и купят двух поросят. Одного поросенка — на племя, и в будущем году у них будут свои поросята. У Минни будет теленок. Если будет хороший урожай, они купят еще одну корову. Вот тогда-то они заживут…
Дойдя в своих мечтах до пышного сада, разбитого у нового дома, Айно замолкала, словно завершив замкнутый круг в своих мыслях, и беспокойно спрашивала: