— Расскажи мне еще раз. Про сами роды.
Он помолчал минуту, припоминая, как все это было.
— Я помню много крика, много суеты, много крови. Были ругательства — я даже не знал, что моя жена такие знает. В основном они были адресованы в мой адрес — за то, что я сделал ей ребенка.
Бриджет неожиданно засмеялась. Бен почувствовал, что улыбается.
— А потом появился морщинистый синеватый младенец, и сестры в зеленых масках говорят мне, что именно так новорожденный и должен выглядеть. А потом они позволили мне взять ее на руки, эту крошечную малышку, эту новую жизнь… Она была не больше двух моих ладоней. Мне еще никогда в жизни так сильно не хотелось кого-то защитить.
«До этой ночи», — мог бы добавить он. Эта мысль пронзила его тело, мозг как внезапное озарение. Бриджет с каждым днем становилась для него все важнее, начиная с той первой ночи, когда она впустила его к себе в дом: такая отважная со своей кочергой и пыльным незаряженным ружьем.
Бриджет обхватила его руками за пояс. Это показалось таким естественным! Он отвел волосы с ее влажной щеки и нежно покачал ее.
— Вот и вся история моего недолгого отцовства. Ей было два года, когда мы с ее матерью расстались. Так захотела Карла.
Бриджет подняла голову и посмотрела на него.
— Я не возражал. Если не можешь делать что-то как следует, не делай этого вообще. Это мой девиз.
Она приоткрыла рот, словно готовясь начать спор.
— Надо брать от жизни все, не обращая внимания на обстоятельства.
Надо ли? Бен наклонил голову и легко прижался к ее губам.
Секунду ему казалось, что Бриджет его оттолкнет. Ее ладони уперлись в его грудь. У него оборвалось сердце. Он попытался вспомнить, когда к нему в последний раз прикасалась какая-нибудь женщина. Но смог вспомнить только заботливые руки Бриджет, перевязывающие его раны.
Но это было во время болезни. А теперь он почти здоров. Он передвинул ее руку себе на сосок, почувствовав, как тонкие пальцы перебирают завитки волос у него на груди. Все, что она ни делала, разжигало его. Ее поцелуй — простой знак благодарности — заставил его сердце отчаянно забиться. Она обхватила его лицо обеими ладонями и повернула к себе, чтобы удобнее было нежно поцеловать висок.
— Ты — очень чуткий, — сказала она. — Спасибо тебе.
Вместо ответа он поблагодарил ее.
— За что? — удивилась Бриджет.
Бен кивком показал, что имеет в виду ее руки, лежащие на его плечах.
Она подняла их и несмело запустила пальцы в его длинные волосы. Когда кончики ее пальцев коснулись его уха, Бен резко втянул в себя воздух.
— Ты спасла мне жизнь, — напомнил он ей. Это ведь он у нее в долгу!
— А ты — мою, — ответила она. — Или, по крайней мере, пытался. Помнишь, как ты храбро защищал меня от киношных злодеев?
— Я показал себя сущим идиотом, — пробормотал Бен.
— Ты гораздо лучше, чем о себе думаешь. Разве тебе никто об этом не говорил?
Ему никто и никогда не говорил подобного. А ей удавалось сказать это одним-единственным прикосновением. В нем снова вспыхнуло пламя, запульсировав в крови. Бриджет снова потянулась к его губам. Ее язык, словно играя, слегка задел их. Одного намека на ее желание было достаточно, чтобы воспламенить его страсть. Он заставил себя сдерживаться, пусть ему и хотелось ощутить ее вкус, насладиться им. Ведь она пришла к нему со своим горем! Надо быть подлецом, чтобы воспользоваться ее минутной слабостью.
— С тобой точно не произошло ничего серьезного?
Она заморгала. Глаза ее были еще влажными — как и губы.
— Со мной все в порядке.
Но это было не так. Казалось, она просто околдована: она могла думать только о том, как бы прикоснуться к нему, узнать все его тело. Она еще раз провела руками по его волосам, пропустив густые пряди между пальцами. — Бриджет!
Его короткое предостережение заставило ее улыбнуться полной изумления, чуть наивной улыбкой, которую он будет помнить до последнего вздоха. Ее пальцы скользнули вдоль его шеи. Его судорожный вздох в ответ на это прикосновение наполнил ее торжеством. Казалось, она только сейчас обнаружила, что он по пояс голый.
— Ты не замерз?
Она неуверенно провела рукой по его плечу. Жара нельзя было не почувствовать. Его кожа буквально его излучала. Бриджет осторожно опустила руку к ребрам.
— Больно? — спросила она.
«Милая, если ты не остановишься, я сейчас умру совсем от другой боли». Но Бриджет спрашивала про его ребра.
— Только если я делаю глубокий вдох. Хочешь — можешь поцеловать, чтобы побыстрее зажило.
Не в силах устоять перед соблазном, она наклонила голову, прихватив волосы рукой, чтобы они не мешали ей провести губами по его ушибленному боку.