Его рука согревала, первую секунду это постыдно показалось Лайтнинг приятным. Но далее стальная хватка напомнила о растянутых вчера сухожилиях.
Лайтнинг молчала, ни один мускул не дрогнул на её лице, однако, глаза влажно заблестели.
«Ну давай же, заплачь или застони!» - требовал он мысленно.
«Не дождешься, сволочь, я тебе не доставлю такого удовольствия», - вторила она, не отрывая глаз.
- И, что, всем солдатам Кокона показывают мои фото? – спросил парень с толикой сарказма.
- О, да, у нас это самая популярная мишень для стрельбы, - достойным его тоном прошептала девушка.
Ноктис всё-таки не сдержался и мягко рассмеялся, отрывая свой взгляд и опуская голову. Хватка ослабла, Лайтнинг освободила руку. Внутренне она злилась на себя. Вспомнился момент, когда в драке Фэррон ляпнула с горяча про Промпто и почувствовала себя обмазанной их дерьмом: «Похоже, этому подонку доставляет удовольствие ещё и когда я говорю гадости».
- Ты не знаешь меня, а уже ненавидишь, - сказал Ноктис, улыбаясь, словно его забавлял этот факт.
Девушка поразилась, он выглядил по-детски … мило. Да, впервые это была не злая ухмылка или надменно искривленные губы, а искренняя улыбка. Она поспешно сморгнула его образ, требуя себя забыть - её отношение к нему слишком контрастировало с его улыбкой.
Собравшись, Лайтнинг уловила явно неуместный упрек в его словах, но промолчала. Она не знала, как разговаривать с этим человеком, не теша его самолюбия. Ей казалось, что, если она начнет что-то объяснять, он не поймет, не услышит, да и недостоин он её объяснений. Они как будто бы из двух разных миров… Впрочем, так и есть.
- Тебя специально послали из Кокона, чтоб убить меня? - неожиданно серьезно спросил он.
Лайтнинг залилась краской. Ноктис даже не подозревал, как близок и одновременно далек от истины. Раздувая ноздри то ли от злости, то ли от страха быть раскрытой, девушка сразу выпалила:
- Нет, этот мир вертится не вокруг тебя.
Улыбка окончательно стерлась с его лица. Но, сколь неприятно эта фраза не звучала для сына короля, он был удовлетворен ответом. И выпрямился, смиряя её своим уничижительным достоинством.
- Я принес еду и одежду для тебя, - эти слова звучали уже для девушки унизительно, да и вообще было сомнительно, что у Ноктиса получится произнести их по-другому. - Мы уезжаем через полчаса. Тебя нужно перевязать,– в приказном тоне сообщил он.
Это было уже чересчур, Лайтнинг поднялась, придерживая одеяло у груди.
- Сама справлюсь! – прошипела она, выхватывая протянутую одежду и бинты. - Не нуждаюсь в помощи: ни в перевязке, ни в приеме пищи, ни в переодевании.
Недовольный тем, что пренебрегают его помощью, Ноктис резко развернулся и направился к двери. Собираясь выйти, он все-таки бросил последний взгляд назад.
В его глазах надолго запечатлелась та секундная картина. Девушка сидела на краю кровати спиной к нему. Одеяла там не присутствовало, и принцу быть достаточно только изящного изгиба талии или копчика, дразняще выглядывающего из тонкой полосы белья, или даже ассиметрично постриженного затылка, открывающего часть шеи, чтобы почувствовать невыносимое влечение вновь. Но этого не произошло. Наоборот, его как будто бы окатили ледяной водой. Все потому, что её лопатки, поясница и ребра напоминали звездное небо, огромные темные синяки залили всю бледную кожу на спине. И это не шло ни в какое сравнение с парой темных пятаков на шее или царапиной на щеке. Ее худоба сейчас казалась болезненной, позвонки ниткой бус проступали под окрашенной сумрачной радугой кожей. Ноктис в некоторой степени был извращенцем и не отрицал этого, но ЭТО было слишком. Осознание, что капризный ребенок внутри него доигрался, больно поразило, обескровив аристократическое лицо.
Когда принц видел побои на себе или друзьях, он чувствовал жажду мести и злость. Когда видел раны врагов, он чувствовал равнодушие или радость. Ноктис не знал, что чувствовать сейчас, видя синяки на желанной девушке. Злость и жажду мести? К кому? К самому себе, Промпто, Игнису, Гладу или к… Лайтнинг? Внезапное мучительное чувство сожаления и душевной боли заставили его остолбенеть. Он не этого хотел от неё.
Не услышав хлопка закрывающейся двери, девушка повернула голову и залилась алой краской до кончиков ушей. Этот подонок подпирал дверь, внимательно изучая её спину, и не спешил покидать комнату.
- Ты меня плохо расслышал, – от возмущения у нее даже прорезался ломающийся голос. – В соглядатаях не нуждаюсь.
Ноктис ощутил то, как она унизительно чувствует себя покалеченной и беззащитной. На волне этого понимания и трепетной эмоции, он влажно проморгался. Унижая её так, он унижает себя самым изощренным образом. Принц вышел, молча закрыв за собой дверь.
Очередное безумное чувство без имени гнало Ноктиса по коридору. Он безуспешно пытался оправдать себя: «Если и владеть чем-то, то только самым лучшим». Тщетно, ведь его гложила поистине вселенская несправедливость. Ноктис осознал, что Лайтнинг обладает чересчур сильным духом, не меньше, чем он сам. Но в его голове не укладывалось, как можно при этом иметь такое хрупкое тело? Этот дух сжигает изнутри, но всему есть предел. Будь он на её месте, давно бы сдох от ненависти к своей слабости или от того, что взял кусок, с которым ни за что не справится. Но он потомок Гельгамеша Каэлума, в его жилах течет нечеловеческая кровь, а она всего лишь девушка из Кокона, и, несмотря ни на что, жива и борется. У принца возникло два противоречащих, как ему казалось, чувства: уважение к её силе и желание защищать её хрупкость.
Отдышался он, только добравшись до командного центра.
- Не хочешь мне ничего рассказать? - Игнис мягко передразнил его утренний тон.
Ноктис и без того был на взводе, так что чуть было не прожег советника алым взглядом. А ведь принц хотел сегодня быть спокойным. Стиснув зубы, сын короля признал, что только что проиграл Лайтнинг. И это был справедливый проигрыш, достойный.
Смягчая свою неудачную шутку, очкарик спросил более спокойно:
- Что она сказала?
- Вот же ж розовая сучка, нашла мертвую точку. А я надеялся посмотреть на её сиськи!
Ноктис поморщился, слыша знакомую сквернословную речь. Он не сразу увидел, что в кресле за экранами наблюдения сидит Промпто. Блондин выглядел вполне здоровым, правда, злым, что чувствовалось по его словам. Значит, за ним и Лайтнинг наблюдали эти двое. «Неприятно, но ожидаемо», - подумал принц, возвращая себе защитную маску безразличия.
- Заткнись, - излишне спокойно сказал Ноктис и с большой неохотой начал разговор с Игнисом.
***
Закрыв глаза, она увидела белесые круги. Слабость волной пробежала по телу, и Лайтнинг села в угол комнаты, буквально упала. С бинтами, одеялом и одеждой здесь было неудобно, но это было единственное место, гарантирующее девушке настоящее одиночество.
«Тоже мне военный карантин», - подумала она, понимая, как бездарно были расположены камеры наблюдения.
Разминая «пожатую» принцем руку, она прокручивала в своей голове только что произошедшее. Поведение Ноктиса казалось уже невыносимым. Эти садистские замашки в сочетании с каким-то ущербным милосердием, надменность и такие непредсказуемые реакции на её слова, холодность, затем, внезапная пылкость эмоций, горячее сердцебиение, улыбка. Это сводило с ума, кружило голову и неожиданно заставляло покрываться удушливой краской… как тогда, в драке. Мурашки пробежали по пояснице.
- Ни за что, - протянула она, прижимая к глазам холодную ладонь. Девушка окончательно и бесповоротно запрещала себе думать о подобном в отношении этого подонка. Она уже поняла, что Ноктис властно занял в её разуме слишком много места, и это заставляло её чересчур болезненно вытеснять его. Лайтнинг могла признаться только в том, что принц сложный человек с тяжелым характером, и она не хочет даже пытаться понять его извращенную логику, ещё, не дай бог, заразится… Валентайн бы корил её за такой непрофессионализм, но, черт побери, Лайтнинг действительно уже боялась соприкасаться сознанием с Ноктисом.