- Она занята, к ней какой-то генерал пришёл! - выпалила сквозь спор рассерженная Пенело.
- Скукотища, - снова меланхолично затянул Промпто. Его мысли были где-то далеко. Вечер только начинался.
***
Сумрачный свет расчерчивал косыми лучами комнату, словно невесомыми и полупрозрачными шторами. Лайтнинг поднялась с кровати, последние два дня она спокойно спала, даже чересчур. Лайтнинг не видела во тьме ничего… Отсутствие уже привычных кошмаров и боли пугало, принося странные мысли о том, что она не ощущает своего тела, разума и окружающей её обстановки.
Пакеты из магазина так и стояли, беспорядочно раскиданные по всей комнате. Девушка потянулась к ближайшему и, нащупав майку, натянула её на голую грудь.
Лайтнинг подошла к окну. Снова было безысходно пасмурно, и она зябко поежилась. Вдалеке, вдоль высокого забора, оранжевыми пятнами мутно светили фонари.
Лайтнинг до сих пор не знала, как быть с сообщением от Центра. Фэррон фактически сама назначила себе задание… Конечно, это против каких-либо протоколов и устава. Но ей всё ещё не хотелось отправлять отчеты о принце, о его ежесекундных действиях. Она слишком хорошо понимала, что это не только неприятно, но и абсолютно бесполезно. Связываться с «Син» стоило только тогда, когда она сама во всем разберется, или в экстренном случае… Впрочем, на их помощь она не станет рассчитывать…
Фэррон ещё вчера спрятала подальше телефон, она боялась соблазна. Боялась сдаться и поверить в то, что можно просто набрать номер и вернуться назад, на Кокон, к Сере. Гнусно и бессильно бросить Ваниль.
Лайтнинг, наконец, нашла в себе силы, чтобы начать выкарабкиваться из этой тюрьмы. Она пристально изучала то, как организована охрана по периметру. Выглядело все довольно грамотно, и отсюда найти слабое место в их обороне было невозможно. Стоило выйти за пределы комнаты и дома, устроить утреннею пробежку по парку, пока все спят, не зря она встала ещё до рассвета.
Игнис ещё вчера сообщил ей правила - выйти за пределы парка она сможет только в его сопровождении, Ноктиса или кого-то из охраны. Слушая о подобных мерах предосторожности, Лайтнинг задумчиво хмурилась. Здесь это, похоже, было нормой даже без её присутствия и распространялось на всех обитателей особняка. В голове появился образ клетки, в которой приходится существовать не только ей.
Ещё Клэр до сих пор не смогла заставить себя проанализировать Ноктиса. Не просто сухо разложить по полочкам его поступки, все равно он не подчинялся её логике, а эмоционально прочувствовать. Создать в своей голове его клона и понять…
Какое-то суеверие постоянно заставляло откладывать эту сложную работу. Лайтнинг уже не единожды говорила себе, что не хочет отправляться в путешествие по его разуму, слишком сильно было предчувствие, что она не вернется оттуда. Странно, ведь Лайтнинг так часто и опрометчиво говорила себе, что ничего не боится, что она сильнее всего, судьбы и окружающего мира. Но не Ноктиса?
Клэр присела на широкий подоконник, прижимаясь к стеклу спиной. Оно напоминало ледяную глыбу, мерзкий холод пронзил её тело, пробуждая разум. Запрокинув голову и утыкаясь затылком в твердую поверхность, она начала размышлять о том, почему этот человек вел себя так, а не иначе.
… Если принц действительно всю свою жизнь жил в такой обстановке, как в этом доме, видя везде предателей, неудивительно, что он был так холоден и безучастен внешне. Ему приходилось скрывать свои чувства, мысли, но вот его поведение с ней …
«Ты даже не представляешь, сколько всего я чувствую», - повторила девушка про себя и закрыла глаза. Лайтнинг призвала все свое понимание, пытаясь натянуть на себя вражескую шкуру, ощутить, как это неприятно и больно - обнажаться перед чужим человеком. Девушка хорошо помнила диван контрабандистов и то, как ей стало жалко принца. Это ведь и был тот самый момент истины, когда он раскрылся.
Какая-то томная досада заставила Лайтнинг прикусить нижнюю губу. «Зачем он только сделал это?!» - с укором думала она. Клэр, наконец, поняла, что была неправа, принц вовсе не стремился мучить её, чтобы окунуться в чужие страдания. Таких чувств внутри него было с лихвой. Наоборот, Ноктис делился своей болью, чтобы Лайтнинг взяла часть её себе… Но разве она разрешала ему такое, кто она ему? Зачем?
Девушка с силой сдавила подоконник пальцами, она ждала, что он захрустит от её палящего желания вырваться. Ей казалось, что Ноктис поступил подло, Клэр не давала ему ни одного предлога считать себя близким человеком. Здесь и сейчас, в этих обстоятельствах, в этом мире она не должна привязываться к подобному подонку. А Ноктис всё решил сам, просто пришёл и дал ей то, что считал нужным. Теперь Лайтнинг должна мучиться, терзать себя из-за сочувствия к нему.
«И его отвратительный поступок — предложение работы, нет, не предложение. Он поставил меня перед фактом, лишил возможности выбора шантажом…» - Лайтнинг почти судорожно вспоминала все мерзости, что принц успел сотворить. Ей хотелось вернуть неприязнь к Ноктису. «И как он злится, когда что-либо делают против его желаний!» - Клэр осеклась, понимая, что сама поступает так же…Но между ними есть одно большое различие, она - его жертва. Это не Лайтнинг пытается распространить свое влияние и власть вокруг себя, подчинить других…
Тут уж Клэр вспомнила о своей младшей сестре, о том, как порой силком заставляла её сидеть дома или ставила жесткие ультиматумы, вынуждая поступать по-своему.
Это уже было слишком. Фэррон мотнула головой, безуспешно пытаясь оправдаться: «Нет, я всего лишь забочусь о ней. Если Сера не видит верного пути, я направляю её».
Клэр совсем запуталась в себе и в Ноктисе. Сумбур её мыслей начал накатывать гигантским комом на нее саму, грозя смять под невыносимой тяжестью. Чтобы не потерять рассудок, Лайтнинг мысленно провела черту между собой и Ноктисом.
Он - избалованный, богатенький подонок, привыкший, что все вокруг стелются под ним. Он - человек, потерявший всякую мораль, власть и сила - единственные его жизненные ориентиры. Капризных детей нужно воспитывать и ни в коем случае не потакать их прихотям. Тиранов надо игнорировать или делать вид, что подчиняешься, выжидая момент. Как вести себя с ним?
Она никогда не сможет делать вид, что подчиняется ему. Лайтнинг пыталась игнорировать его, но Ноктис всегда выводил её из себя и каждый раз искренне радовался этому. Стать ещё сильнее и собраннее?
Воспитывать его, как маленького ребенка? Это просто нелепо по отношению к человеку, способному придушить её одной рукой…
Мурашки побежали по спине в этот раз вовсе не от холодного окна, а от воспоминаний его рук на её тонкой коже.
Отчего любое его прикосновение, даже поцелуй, вызывает боль, физическую или моральную? Лайтнинг всё ещё не могла признаться себе, что тут дело не только в нем.
«Садистские наклонности - побочный эффект от необычных способностей?» - размышляла она. «Что там громила говорил про свой меч?» - Лайтнинг осознала, что понять и разобрать силу Каэлума логически не может, слишком мало информации… Но вот психологически…
Сложно было сказать, от чего зависит агрессия Ноктиса, от внезапных приступов или, наоборот, он контролирует свою силу, вызывая в нужные моменты. В военном карантине его глаза были красными, и Ноктис сделал это с одной целью — припугнуть пленницу. В драке же Клэр показалось, что рассудок покинул её соперника. Парень маневрировал на остром лезвии между безумием и разумом. Лайтнинг знала, чтобы совладать с подобным состоянием, нужно иметь огромную волю.
«Снова — сдерживается», - грустно выдохнула она, понимая, что Ноктис весь соткан из внутренних и внешних блоков эмоций.
Она опустила голову, потому что против воли опять сочувствовала ему.
Его вчерашняя удаляющаяся фигура появилась перед светлыми глазами. Отчего-то ей было горько и больно вспоминать это. Клэр повернула голову, прижимаясь щекой к стеклу, чтобы остудить свою саднящую боль.