«Трахнуть её и успокоиться,» - думал он, расслабляясь. Ноктис понимал, что на него вот-вот снова накатит стремительная, отвратительная и липкая волна тьмы, требующая грязи и крови. Эти приступы слишком уж зачастили с появлением в его жизни девушки из Кокона.
- Ноктис! - твердый голос раскатился по пустому помещению.
Принц развернулся так, чтобы Игнис мог наблюдать только его макушку, торчащую из воды.
- Какого чёрта? Гладиолус молчит, может быть, ты объяснишь, что произошло? - он требовательно отчитывал сына короля, словно школьный учитель.
Принц в обычной своей манере проигнорировал вопрос. На что ещё рассчитывал Игнис, начиная разговор таким тоном с Каэлумом-младшим? Впрочем, как бы этот разговор не начинался, Ноктис всё равно промолчал бы. Меньше всего сейчас он хотел вспоминать то, что произошло. Одно упоминание об этом заставляло ненавидеть Лайтнинг, Гладиолуса и себя.
Ноктис же уже понял, что между ним и Лайтнинг не должно быть третьего человека. Так, какого черта, этот олух, его брат, который иногда понимал его больше, чем принц сам себя, не заметил этого.
Удар и всплеск, принц скрылся под водой, оставляя советника без ответа. Пока Ноктис доплывал до подъема, тактик обстоятельно мерил шагами край бассейна. Дорогие ботинки неуместно поблескивали среди мокрых пятен на полу. Он размышлял.
Игнис, конечно, предполагал, что могло случиться сегодня в столовой, и почему Гладиолус выглядел сейчас так, как будто встретился со всей бандой из северного района… Но высказывать свои догадки вслух Игнис не мог, их команда и так разваливалась на глазах. Игнису оставалось только ещё сильнее возненавидеть розововолосую дрянь, хотя, казалось, куда уж сильнее он мог недолюбливать это дьявольское отродье.
В голове только не укладывалось, почему Ноктис ведет себя так глупо, так не вовремя забивая свое сознание непонятно чем. Кто бы мог подумать, что для этого безэмоционального монстра женщины были слабостью, точнее любовные отношения. Ноктис так легко пал перед первой недоступной ему вещью, а ведь король это знал, посылая к нему Стеллу.
Ноктис поднялся из воды, и Игнис подал ему полотенце. Очкарик контрастно кротко продолжил разговор:
- Я думаю, тебе нужно отдохнуть. Глад всё равно сегодня никуда не поедет.
Ноктис поднял на него глаза, усталые, злые.
- Забота тебе не идет, - честно выдохнул принц. – Лучше подготовь машину.
- Водителя я может и найду, но вот охранника… - пытался спорить Игнис.
- Пора бы Ей начать исполнять свои обязанности, - жестко сообщил Ноктис.
Игнис внутренне сжался, он этого не хотел. Он не желал, чтобы принц продолжал сближаться с этой дрянью, мучиться и упиваться своими страданиями, отвлекаясь от их дела, любой неверный шаг сейчас мог стоить им жизни. Но что он мог сделать? Ноктис и так не сближался с ней, и, видимо, именно от этого поведение его становилось всё непредсказуемей и неадекватней.
«Нет, тебе нужно отдохнуть и успокоиться…» - тактик понимал, что сейчас ему стоит самому взяться за работу, без слов и дозволения господина. Игнис слишком устал спорить с принцем, тот упорно не желал прислушиваться к разуму, да и наблюдать за мучениями Ноктиса советнику оказалось неприятно. И тут было нечто иное, нежели просто желание воплотить их план в жизнь.
- Хорошо… – кротко сказал Игнис. - Знаешь, я думаю, к вечеру у меня будет кое-какая информация для тебя.
========== 25. Сержант Фэррон ==========
Он стоял, оттирая со своих рук, даже не с рук, с перчаток, кровь. Медленно, почти с каким-то извращенным фетишем - с чёрных кожаных перчаток белоснежным платком алую кровь. Когда с этим было покончено, Сефирот без сожаления скомкал и выкинул теперь бесполезную тряпку. Он привычно наблюдал, как его ребята во главе с Кададжем избавляются от трупа - гармонично и слаженно. Ухмылка растянула губы Сефирота, только вот мысли витали где-то далеко.
Сегодня смерть посетила личного секретаря Рапсодоса. Сефирот оказался не слишком аккуратен и терпелив в переговорах об очень важной информации с нынешним покойником. Просто старый идиот не мог внятно ответить, с кем же генерал вел дела в последнее время. А этот вопрос сильно занимал главу банды.
День Х приближался, и Сефирота всё больше раздражало отсутствие информации. Он ненавидел быть на вторых ролях, а тут явно вся эта кутерьма в городе была лишь шелухой… и он и его банда тоже рискуют превратиться в эту шелуху.
«А эти ребята знатные символисты, затеяли переворот в день восхождения на трон Гельгамеша Каэлума!» - все в столице знали, с каким размахом год от года отмечался этот праздник, фактически день возвышения ныне правящей династии.
«И в такой день король будет убит», - продолжая кроваво скалиться, подумал Сефирот.
Это пусть контрабандисты, повстанцы и прочие идиоты верят в легкость мероприятия их тайного организатора. Сефирот же, как бывший военный, прекрасно понимал, что в это время будет твориться во дворце. Даже если случится ядерный взрыв у его ворот, королевская охрана не ослабит хватки, стерегущей главу королевства. Сереброволосый видел лишь одну самую очевидную и от того невероятную разгадку - король пригрел предателя среди приближенных, его сможет убить лишь человек, официально приглашенный на прием.
Ох, как же Сефирот не любил быть на вторых ролях. И его не покидало мерзкое ощущение, что всё самое интересное пройдет за стенами дворца.
***
Лайтнинг, уткнувшись взглядом в потолок, лежала на кровати, правая рука сжимала телефон. Фэррон пыталась понять, что же с ней произошло, почему, зачем она всё это сделала. Как бы это не выглядело со стороны, не было в том поступке ни обычной её логики, ни острого темперамента, борющегося с давлением. Было что-то интуитивное, бездумное, просто секундное вдохновение. Удивительно, теперь она не испытывала ни чувства вины, ни желания провалиться под землю. Скорее наоборот - наконец-то подъем. Словно дойдя до края отчаянья, она смогла выпрямить спину и посмотреть на все проблемы свысока. А ведь было ещё что-то очень важное, то, что она за этой пеленой потеряла. Лайтнинг перебирала мельчайшие детали этого утра в голове.
Внезапно пылающее кровью лицо принца, еда, потерявшая для неё вкус, её движение головы, почти всхлип от безразличия Ноктиса к её непритворному беспокойству, постыдная, как ей теперь казалось, дрожь от «хозяйского» взгляда…
К своему ужасу, она начала замечать, что эта его неприличная наглость нравится ей, как какой-нибудь глупой девице. Ведь это знак внимания, пусть и извращенный отвратительной натурой Ноктиса.
Лайтнинг повернулась набок и потянула руки к подушке, хотелось придушить что-нибудь - беспричинно. И к каким чертям она начала улавливать суть некоторых поступков Ноктиса, чтобы мучиться от бессилия?! Стиснув перьевое облако, она продолжила со стеклянными глазами выуживать воспоминания из головы.
Его голос, так внезапно желающий сделать ей больно, - вот что действительно неприятно! Сейчас Клэр стало очевидно, что это не нападение, а защита. Но какого чёрта? От чего? От её спокойного тона, беспокойства о нем? Кто так жестоко защищается?!
Лайтнинг уткнулась носом в подушку. Так некстати всплыла сцена в бассейне, его последние слова, но теперь мягкий голос парня казался обманом. Или сейчас принц так рьяно мстит Лайтнинг за то, что она оттолкнула его? Но после того события, на кухне, он казался спокойным, даже слишком, только вот весь разговор… Его неприемлемое предложение, её скандал. Лайтнинг округлила глаза, чувствуя, что именно тогда он начал закрываться. Видимо, разглядел свой промах, то, что она не тот человек, который ему нужен. И, чтоб скрыть ошибку, с ожесточением огрызается сейчас… Голова немного закружилась, словно не она пыталась удавить подушку, а та душила Лайтнинг.
Появились странные фантазии, как всё случилось бы, если Клэр тогда не оттолкнула принца… Если бы она на секунду поддалась его крепким рукам и самоуверенному голосу, позволяя делать то, что ему заблагорассудиться. Поплыла бы в его объятьях, словно безвольная сопля, подчиняясь монстру, прикинувшемуся человеком. Доверилась бы Каэлуму и поселилась в розовых кущах своих заблуждений, где ей как последней дуре пришлось бы терпеливо ждать, что злодей внезапно станет хорошим парнем, забудет о своих страшных планах и прошлых стремлениях. И так до тех пор, пока монстр не разглядел бы в Лайтнинг иного человека, нежели он себе представлял, и не скомкал её, уже беззащитную перед собой.