Что за идиотские до тошноты картины она рисует себе в голове, когда мир вокруг рушится, а ей нужно поскорее выбираться отсюда!
«Нет, такого бы никогда не произошло», - Клэр как никто другой понимала, что так же как Ноктис она не сможет забыть и оставить свои цели и принципы. Лайтнинг никогда не забудет о Сере, Ваниль, Коконе, о том, что убийство и насилие для неё крайняя мера, чтобы сохранить мир и защитить других. Она не будет ради эгоизма сеять хаос вокруг… Её лазурные глаза просветлели почти до морозной белизны.
Усилием воли Лайтнинг постаралась все это забыть и продолжила восстанавливать события сегодняшнего утра.
Сбивчивое сердцебиение, когда она искала путь к себе в комнату, яркий луч света, упавший на лицо женщины с картины.
Утром Гладиолус сказал, что на портрете мать принца. Тогда это тёмное и мутное изображение не впечатлило Лайтнинг - Ноктис походил на мать ещё меньше, чем на отца. Но вот позже… Прямой взгляд женщины под ярким солнечным светом глубоко задел Клэр.
«Нет, всё не то… только чувства и ощущения, перекрывающие друг-друга… Гладиолус…» - наконец нашла она нужное.
- Две винтовки, Промпто, Ваниль, - беззвучно, одними губами произнесла она.
Лайтнинг откинула подушку и села, пытаясь понять, стоит ли её догадка такой дорогой цены — связи с Центром. В сущности, нет ни одного доказательства, лишь её внутреннее предчувствие. А если Ваниль в другом месте? Лайтнинг пыталась побороть свою чрезмерную гордость.
«Просто сообщить о возможности и попросить уточнить, так ли это…» - подумала она.
Но неожиданно в комнату постучали. Это было странно, люди в доме по большей части делали вид, что не замечают девушку, видимо, по приказу Игниса. И Лайтнинг уже начала верить в то, что здесь никому до неё нет дела, прежде всего Ноктису. Она, возможно, просидит вот так, в этой комнате, до того самого, призрачного момента, когда принц соизволит отпустить Ваниль. Лайт поднялась, пряча телефон.
- Да! - громко сказала она.
За дверью оказался Игнис, и Фэррон рефлекторно сжала кулаки.
Очкарик сощурился, обстоятельно рассматривая девушку. Он со свойственной только ему скоростью оценивал состояние собеседника, подбирая тактику. Ноктис глупо и самоуверенно притащил Лайтнинг к себе домой, как раненого и дикого зверя, ей здесь неуютно и душно, она не может найти себе места. Лайтнинг отчего-то именно сейчас выглядела загнанной в угол и затравленной: «Что за ущербное милосердие, несвойственное Ноктису! Легче было бы пристрелить её сразу, чтоб не мучилась так!»
Аккуратно закрывая за собой дверь, Игнис начал длинный разговор с девушкой.
- Ты ещё не передумала? - спросил он.
Лайтнин не поняла, о чем он, и, сильно смутившись, сделала шаг назад.
- Ты о чем?
- О работе… - тихо и спокойно сказал Игнис и сделал паузу, опуская глаза. - Знаешь, тебе здесь не место, от тебя слишком много неприятностей… - он замолчал, давая девушке время правильно осмыслить свои слова. - Уверен, тебе самой здесь тяжело…
Лайтнинг пристально посмотрела в его глаза, впервые Игнис говорил с ней так - доверительно и спокойно, почти с пониманием и жалостью. Ей захотелось сделать ещё несколько шагов назад, чтобы можно было окинуть его взглядом с ног до головы.
- Может быть, тебе стоит уйти? - сказал очкарик, выжидательно наклоняя голову.
«Он хочет избавиться от меня!» - осознала Лайтнинг, не ради же её душевного спокойствия старается очкарик. Фэррон молчала, опустив взгляд, только грудь вздымалась от неровного дыхания.
Для Игниса это решение было неожиданным и тяжелым, но он всегда умел гибко подстраиваться под обстоятельства. Конечно, исчезновение девушки могло стать ещё одним ударом для Ноктиса, но без неё сын короля сосредоточится на перевороте, пустит свою агрессию в нужное русло. Загнанный в угол стратег готов был рисковать и душевным состоянием господина, и своей головой. Тем более, Ноктис сейчас слишком рассеян, чтобы уловить вмешательство тактика.
Если стратег постарается, её побег можно обставить так, что она исчезнет навсегда, и принц не станет её искать, и советник будет ни при чем… Подстрелил какой-нибудь солдат, пока Игнис отсутствовал… Главное, быть от Ноктиса подальше, когда тот узнает, чтоб не попасть под горячую руку.
- Если ты хочешь, я могу помочь тебе, - сказал Игнис. Долгожданная лукавая искра проскользнула в его тоне, и Лайтнинг испуганно сглотнула.
Тактик ни за что не будет помогать ей без подвоха. Но почему он хочет, чтоб она ушла? Ноктис же привез её сюда…
Да на черта она им нужна! Клэр нужна только принцу по какой-то сию секундной прихоти, о которой он теперь уже и забыл. Игнису она не нравилась никогда, и из-за этого он жаждет избавиться от неё. Лайтнинг помнила, как на допросе он почти занес нож над её шеей, а теперь пытается помочь? Даже Ноктис тогда проявил нездоровое милосердие, но не этот холодный человек в очках.
- Я буду здесь до тех пор, пока вы не вернете Ваниль, - тихо и неторопливо расставляя акценты сказала Фэррон.
- Я скажу, где она сейчас, и ты заберешь её, - продолжал атаковать Игнис.
Лайтнинг чуть не сорвалась с места. Слишком сладкие слова, такие, какие она хочет услышать больше всего на свете. Такие, что Клэр готова продать за них душу! И как он может обещать ей такое, это подло, отвратительно, низко! Разве Игнис скажет ей правду? Лайтнинг могла вообразить любую гнусность в его исполнении. Фэррон почувствовала себя жертвой огромного гипнотизирующего питона. И как же хотелось поверить ему, наверное, так же чувствовала себя Ваниль, окутываемая его сладким враньем.
- Южный Клык всё равно уже не остановится, они помогут нам и без девчонки, - поспешно объяснил Игнис, видя в глазах Лайтнинг недоверие. Неважно как, но ему было необходимо уговорить её бежать, чтобы избавиться вне дома.
Лайтнинг сдержала дрожь в диафрагме. Всё же в такие моменты, когда она спинным мозгом чувствовала, как её окутывает кольцами тугая сеть хитросплетений, а Фэррон не видит её нитей, становилось страшно. Сейчас она шла в слепую, опираясь на интуицию, против его хитрого гения.
- Я буду здесь до тех пор, пока Ноктис не вернет мне Ваниль сам, - вкрадчиво сказала Лайтнинг.
Упуская девушку из своих пут, Игнис был готов почти горько усмехнуться: «Ему понравилось бы, услышь это… Глупая девчонка или принципиальная… или наоборот слишком умная».
Очкарик в один шаг прижал Лайтнинг к стене.
Она зло оскалилась и сжала кулак, готовясь отпихнуть его. Игнис должен был уже запомнить, что Лайтнинг не выносит такого наглого физического давления. Но тактик очень доверительно, почти шепотом продолжил говорить с ней:
- Сержант Фэррон, вас действительно судили на Коконе за дезертирство. Вот только отчего газеты умолчали, чем закончился этот спорный процесс? - Игнис наблюдал, как девица бледнеет, его слова, похоже, произвели впечатление на неё. Тактик победно взял Лайтнинг за подбородок, поднял её взгляд на себя. Ему не хотелось упустить в тёмных зрачках ни единого мгновения своего упоительного триумфа.
- Конечно, дело подняло общественность, но неужели в таком идеальном и честном Коконе политики решили замять итог дела дочери народного героя? - продолжал он, язвительно улыбаясь и обводя взглядом линию её подбородка. - Наверно, сложно быть высокоморальным патриотом, которого несправедливо обвиняют в предательстве… А вы действительно хороший диверсант, раз уж смогли раздобыть в Южном Клыке гравитон и нож из углеметалла… Или вы взяли их ещё на Коконе? Как заключенный смог пронести такое? - он замолчал, словно готовясь плюнуть в её чистое и покрывающееся краской лицо. - Кто вас послал в Южный Клык и зачем? - нанес он последний сокрушающий удар.