Росарио отодвинулась, повернувшись лицом к далеким кипарисам, среди которых они так часто гуляли в прежние дни.
- Я же могла бы быть вашей матерью, - горько произнесла она.
Алонсо горел от стыда. Желание признаться ей наконец вырвалось на свободу и больше не стискивало его грудь, но от испытываемого облегчения Алонсо было стыдно вдвойне: он оказался настолько несдержан, что разрушил все то прекрасное, что связывало их до сих пор!
Алонсо принял твердое решение не приезжать больше в Лас Вильяс.
- Простите меня, донья Росарио, - произнес он. - Перед тем, как покинуть вас, я хотел бы сказать, что вы вовсе не выглядите так, будто могли бы быть моей матерью.
- Женщинам принято делать комплименты, - проговорила Росарио, продолжая глядеть куда-то вдаль, то ли на кипарисы, то ли на исчезающую среди них римскую дорогу. - Но я знаю, что это не комплимент. В последнее время я действительно почему-то стала выглядеть моложе.
Она проводила его вниз, во двор, где была привязана его лошадь. Когда Алонсо уже сидел верхом, Росарио сказала:
- Вы здесь всегда желанный гость, Алонсо. Вы ничем меня не обидели. Пожалуйста, помните об этом.
Он кивнул в знак признательности, но не ответил. После случившегося Алонсо не мог больше навещать ее и смотреть ей в глаза.
Он покидал Каса де Фуэнтес навсегда.
***
В конце декабря, за несколько дней до наступления 1494 года, умер Ибрагим. Как-то очень тихо, почти незаметно, без мучений, словно вышел в соседнюю комнату.
Алонсо именно так и приснилось: будто он нашел деда в потайном помещении одного из его сновидческих чертогов. Ибрагим выглядел моложе, чем перед смертью, и даже ходил, не опираясь на посох. Он с удовольствием расхаживал среди полок с книгами, которыми зала была уставлена от пола до потолка. Увидев внука, Ибрагим лучезарно улыбнулся и сказал:
- Вот видишь! Я же говорил, что лучше быть повелителем снов, чем орбинавтом. Тебе повезло, Али! Так что утри слезы...
Алонсо попытался это сделать, но, когда проснулся, глаза все еще были влажными.
***
Торговые дела заставили Алонсо на несколько дней уехать из Саламанки. По просьбе дяди он вместе с Хуаном побывал в Севилье и Толедо, где встречался с новыми клиентами и поставщиками Хосе Гарделя.
В дом возле моста он пришел уже в начале марта. По желанию Консуэло они сверили свои экземпляры рукописи.
- Вот здесь, - Консуэло нашла интересующее ее место, - видишь, копируя для меня текст, ты написал букву "аин".
- В моем экземпляре тоже стоит "аин", - сказал Алонсо, склонившись над рукописью.
- Но эта буква не может соответствовать никакому латинскому звуку!
Консуэло была права. Алонсо не понимал, как он упустил из виду это обстоятельство. Буква "аин" использовалась в еврейском и арабском языках для передачи глубокого гортанного звука, который отсутствовал в латыни.
- Да, - проговорил он, - странно, что я об этом не подумал. Почему же она здесь стоит?
- Возможно, - предположила Консуэло, - что это не "аин", а сочетание букв "йод" и "вав". Вообрази, что у переписчика времен Аврелиана случайно дрогнула рука, и буква "вав" вышла не прямой, а похожей на крючок. В результате она коснулась предыдущей "йод" и получилось то, что ты принял за "аин".
Алонсо с растущим интересом присмотрелся к этому месту в своем экземпляре "Света в оазисе".
- В общем, такое могло произойти, - признал он.
- Но в этом случае мы получаем вполне понятное слово, - торжествующе произнесла Консуэло. - "iuvenes", "молодые"! Алонсо, вооружайся скорей словарем и расшифровывай этот фрагмент исходя из того, что здесь действительно написано "iuvenes"! Меня очень интересует вопрос уходящей молодости. Может быть, здесь объясняется, как ее можно продлить...
Целый вечер борьбы с этим фрагментом при использовании словаря Небрихи привел к тому, что он был наконец расшифрован.
Наутро Алонсо помчался не на предмостную площадь, а в Лас Вильяс, изменив свое решение больше никогда не видеться с Росарио, так как считал необходимым поделиться с ней содержанием только что расшифрованного абзаца.
Ворота замковой ограды оказались заперты, что обескуражило Алонсо, привыкшего к тому, что они всегда распахнуты. Он несколько раз ударил по столбу висящим на веревке деревянным молотком. Эмилио, отворивший ворота, взглянул на него с некоторым неодобрением - или это только показалось гостю? - и отправился внутрь замка, чтобы сообщить хозяйке о его приезде.
Росарио ждала Алонсо в приемной зале, сидя в глубоком кресле, стоявшем вполоборота к входной двери. Свечи не горели, и в царившем полумраке был виден лишь силуэт хозяйки замка.
- Сеньор Алонсо Гардель! - церемонно доложил Эмилио и вышел.
Росарио встала и приблизилась к Алонсо. Со времен их последней встречи прошло около шести недель. Теперь она выглядела не намного старше собственного сына. Худая, стройная, подтянутая, очень привлекательная молодая женщина. Та самая девушка из медальона, но приобретшая жизненный опыт и уверенность в себе.
- Алонсо, наконец-то, вы приехали! - радостно воскликнула она. - Как я соскучилась!
Перед тем, как сделать сообщение, ради которого он прибыл, Алонсо пришлось прокашляться.
- Донья Росарио, я должен рассказать вам, что расшифрован важный фрагмент в тексте рукописи! И вас он касается самым прямым образом!
Хозяйка замка внимательно ждала продолжения.
- Там говорится, - произнес Алонсо срывающимся от волнения голосом, - что каждый раз, когда орбинавт совершает переход в виток несбывшейся реальности, этот переход сказывается на его теле - и на внешности, и на внутренних органах. В свое время именно такое предположение высказал мой дед Ибрагим, и оно теперь подтвердилось. Характер воздействий таков, что они придают телу облик, соответствующий представлению орбинавта о своем идеальном теле. Это представление лежит глубоко в уме любого человека. Иными словами, мы теперь знаем, почему за последнее время вы так заметно помолодели, донья Росарио!
- Как вовремя вы пришли с этим объяснением, дорогой Алонсо! - Росарио подошла ближе. - Я ведь и сама уже догадалась, что мое омоложение как-то вызвано опытами с изменением реальности, и в последние дни очень боялась превратиться в новорожденное дитя. Теперь, благодаря вам, я знаю, что этого не произойдет. Вряд ли идеальное представление о себе, которое хранится в глубине моего ума, соответствует беспомощному младенчеству!
Росарио уже находилась к гостю ближе, чем позволяли приличия, и Алонсо попытался отступить назад, но почувствовал спиной косяк двери.
- Вы, как всегда, очень быстро поняли суть моих разъяснений, донья Росарио... - Алонсо не договорил, потому что хозяйка замка вдруг обняла его обеими руками и запечатала его уста долгим и нежным поцелуем.
- Я же говорила тебе, что, будь я моложе, я не устояла бы перед тобой, - прошептала она.
-
Глава 14
-
И сомненье охватит тебя, может статься.
А до дому - много тысяч шагов.
Много тысяч гудящих ветров -
До дому.
Можно ль верным себе остаться,
Оставаясь верным другому?
Бланш Ла-Сурс
- Неужели тебя и в Гранаде звали кастильским именем? - Росарио, сидя рядом с полулежащим Алонсо, пыталась взъерошить его, чему упрямо сопротивлялись его прямые волосы. Рядом с ними, на изящном низком столике с выгнутыми ножками мерцал масляный светильник, озаряя кровать колеблющимся неверным светом. Полог вокруг кровати был отдернут.
- Только мама. Для всех остальных я был не Алонсо, а Али. Дед называл меня так до самой смерти, даже в Кордове. - Алонсо взял кисть ее руки и стал мягко целовать подушечки пальцев, отчего по спине Росарио пробежала приятная прохладная змейка.