«В первый год эпидемии никто не мог сдержать рост числа заболеваний. Врачи, лекари, знахари и даже Хранители знаний были бессильны. Всего за четыре месяца Зелёная хворь охватила весь Ахорун и бушевала три года, тогда как в Зебистане с ней управились за пару недель. В чем был их секрет?
Другой причиной поездки моего отца в Арруж как раз заключалась в этом — он хотел затем поехать в Расулабад, узнать их методы борьбы с хворью. Тогдашний премьер-министр Зебистана всего лишь развёл руками, если так вкратце можно описать его ответное письмо моему отцу.
На смертном одре отец велел мне прекратить весь товарооборот с Зебистаном. С одной стороны, он подозревал их в заговоре с ведьмами, с другой, он не хотел, чтобы зараза распространилась по всему Рахшонзамину».
Султан Бузург ибн Махмуд, Мемуары об отце.
Уже пятый день Азим стоял за старым прилавком, укрывшись от жаркого солнца, которое не соизволит остыть, пока не наступит месяца Мехр.
— Вот, пожалуйста, — он бережно протянул тряпичную сумку пожилой женщине и вежливо спросил, — извините, вам помочь донести?
Старая, низкая женщина выпрямилась, подняла голову и из-под легко завязанного голубого с белыми узорами шёлкового платка выпал тонкий локон седых волос. Посмотрев на юношу, она с весёлым голосом ответила:
— Спасибо, внучок! Я живу недалеко отсюда. У меня хватит сил дойти до дома самой.
Расплатившись, старушка, благодарно кивая головой, пошла к другим лавкам.
— Твою бы вежливость всем здешним торгашам, — выдохнул грубым голосом, стоявший рядом с Азимом грузный мужчина, кладя правую руку на своё раздутое пузо, — весь рынок опустел бы в мгновение, сын Аъзама, — двусмысленно договорил он, обведя рынок левой рукой.
Сам он намекал на то, что воришкам дай только повод оставить лавку без присмотра, унесут всё, что смогут.
Хоть Вофи — стражи порядка, и следят во все оба, воров и карманников было немало именно в этой части Ангурана, на западном базаре, носившего название в честь учредителя — Рынок Голиба13.
Рынок окружали невысокие стены, длиной в сто и шириной в шестьдесят газов. Навесы из лёгкой чёрной ткани, поставленные и скрепленные под острым углом над стенами, создавали хорошую тень внутри базара, где были в основном продуктовые лавки. Края навесов приподняты и привязаны верёвками к деревянным резным столбам, обмазанным янтарём. Эти столбы были выше стен и стояли через каждые десять газов в трёх газах от самих стен внутри базара. Пилястры с линейным орнаментом, выступающие с обеих сторон стен, служат для деления лавок. Так же, как и столбы, пилястр друг от друга отделяет десять газов. Коричневая мелкозернистая штукатурка создавала приятные глазу рамки вокруг лавок, а на белом фоне изображены различные плоды земли и деревьев. У мясных лавок на стенах мозаикой изображены те животные и птицы, чьё мясо там продавалось. Посередине базара в три ряда стояли длинные прилавки. Между ними в той же манере возвышались деревянные столбы, но в два раза толще крайних. На столбах вырезаны цветы, животные и птицы, сидящие на ветках. Под навесами между этими столбами торговцы предлагали свои различные товары.
— Сегодня много людей, — заметил Азим.
— Завтра начинается предосенний пост, людям неохота ходить на базар голодными и уставшими, вот они и закупаются, — прояснил Вомик14. Имя у него было таким же грубым, как он сам, хоть и имело хорошее значение. — Ты будешь держать рузу? — спросил он, пересчитав деньги старушки и положив их в свой кошель.
— Да, — коротко ответил юноша.
— А мне всё сложнее держать рузу, — пожаловался Вомик и с любопытством скосил взгляд на Азима. — Ты уже выбрал себе невесту, сын Аъзама? — поинтересовался он.
Азим со слегка кривой улыбкой посмотрел на грузного мужчину. Своё крупное тело Вомик усадил на платформу, которую сам же и соорудил у своего прилавка для отдыха. Скрестив волосатые ноги, он вперил глаза на юношу и ждал ответа. На нём были короткие льняные штаны песочного оттенка и такая же рубаха. С краёв коротко треугольного выреза к груди свисали шнурки с деревянными колокольчиками. Упитанное лицо скрывало личный интерес в этом вопросе. Двойной подбородок Вомика спрятался под короткой и кудрявой чёрной бородой с проседью. На выбритой голове уже прорастали черные волоски вокруг седых островков. В тёмно-серых неглубоко посаженых глазах горела искра этого скрытого интереса. — Моей дочери исполняется семнадцать этой зимой. Её зовут Малика. Ты её видел позавчера, — с откровенным намёком напомнил он.