- Василий Владимирович, правда что вы от нас уходите? - спросил кто-то из молодых ребят.
- Похоже на то, - ответил Карпов.
- Как же мы теперь будем?
- Так и будете. Придет другой.
- Что другой, - хмуро отозвался вихрастый парень, - вы нас принимали, работать выучили.
- Не я один вас учил.
Приехали с темнотой.
- Мне тоже завтра гулять? - спросил шофер.
- Машину надо приводить в порядок, трос у лебедки ржаветь начал, ответил Карпов.
- Никак не управлюсь смазать.
- Да пока мы сегодня работали, не один раз можно было управиться. И, открывая дверцу кабины, добавил: - Отгул дам позже, а завтра чтобы все было сделано. К вечеру проверю.
Уже несколько лет руководит Карпов большой и ответственной службой: инженеры, техники... А только никак не может Василий Владимирович усидеть в своем кресле, если где-то в сетях обнаружились неполадки. Строго наказывает дежурным, чтобы немедленно извещали его о любых непредвиденных отключениях линий. Считает своим долгом сам все увидеть, во всем разобраться. И в непроглядную ночь, когда редкие прохожие, защищаясь от леденящего ветра, поднимают воротники, нет-нет да и раздастся в квартире Карпова телефонный звонок. И прозвучит в трубке взволнованный голос диспетчера.
И, взривая ревом мотора тишину ночного города, снова мчит по пустынным улицам линейная машина, увозя Карпова и его учеников.
* * *
Электрическая энергия, вырабатываемая гидростанциями, в пять, а то и в десять раз дешевле той, что получается на электростанциях тепловых. Почему так? Да потому, что гидростанции не расходуют топливо. Значит, для того чтобы выработать на них электроэнергию, не требуется работа шахтеров, нефтяников, работников газовой промышленности, не нужно перевозить составы угля и мазута по железным дорогам. Конечно, было бы на что лучше, если б всю потребность страны в электроэнергии мы смогли бы удовлетворять только за счет электростанций гидравлических. Однако одних только рек для этого совсем недостаточно. Глянем на карту Европейской части страны. Не так уж велики здесь запасы водной энергии. Возможности Днепра, Волги в значительной мере уже использованы.
А ведь именно здесь, в Центре, более всего и заводов, и фабрик, и крупных городов. Да сейчас один только высотный дом потребляет электроэнергии больше, чем в прежние времена потребляла целая улица.
И всего около пятой части всей потребляемой электроэнергии вырабатывается гидравлическими станциями. Основу нашей энергетики составляют, и будут составлять впредь, крупные тепловые энергетические центры.
За последние годы на новых ТЭЦ, ГРЭС появились гиганты. Мощность одного только котла, турбогенератора в наши дни много больше, чем мощность всей довоенной Шатуры или Каширы.
Наша эпоха - эпоха могучих всенародных строек. Именно о такой стройке - возведении одной из крупнейших в стране тепловых электростанций - я и расскажу тебе.
Еще в директивах XXIV съезда партии по развитию хозяйства Российской Республики привлек мое внимание такой пункт: "Ввести мощности на... Рязанской ГРЭС".
Вскоре после окончания войны мне пришлось вдоль и поперек исколесить Рязанскую область. Встречались и электростанции: трещит нефтяной движок в колхозном сарае. По вечерам в течении трех-четырех часов освещает фермы и дома колхозников.
Потому-то я теперь и задумался. "Откуда вдруг взялась эта ГРЭС? И что же за мощности на ней собираются вводить, если об этом даже в решениях партийного съезда записано?"
А потом попала мне в руки карта новостроек IX пятилетки. Посмотрел, а в 90 километрах от Рязани, у города Пронска, - крестик. Под ним надпись: "Рязанская ГРЭС".
Лет этак двадцать назад как раз в тех местах мы прокладывали трассу новой высоковольтной линии. Однажды под вечер разыгравшаяся метель загнала нас в деревушку с памятным названием Мичуринка. Маленькая быстрая старушка, к которой мы попросились на ночлег, до глубокой ночи рассказывала о годах своей юности.
Запомнилась тускло светящая керосиновая лампа и тень старушкиной головы на бревенчатой стене.
"Так ведь там тогда на многие километры вокруг никакого электричества не было", - думал я теперь, рассматривая карту.
А на другой день позвонили из управления энергосистемы и предложили мне поехать на эту самую Рязанскую ГРЭС.
- Почему не поехать, место знакомое, - ответил я и пошел укладывать видавший виды чемодан.
Рассказ 14
О комсомольцах тридцатых годов и о том,
как трудятся в наше время парни и девушки
с комсомольскими путевками
Добраться до места стройки было не трудно: вышел из метро на станции "Щелковская", а там автобус - "Москва - Рязанская ГРЭС".
Пассажиры - люди разные: группы выпускников техникума, командировочные... Рядом со мной расположился паренек лет двадцати. Забросил на сетку небольшой чемоданчик, шляпу, расстегнул "молнию" болоньевой курточки и, поудобнее усевшись, откинул назад голову.
- На стройку? - спросил я его.
- Из отпуска, - ответил парень, блаженно потягиваясь.
- Давно работаешь?
- По первому набору.
- По какому набору? - не понял я.
- Ну, как только стройку ударно-комсомольской объявили.
- И как работается?
- Все путем, - ответил он с подчеркнутой лихостью.
Автобус уже мчался по широкому шоссе, и пассажиры тихо переговаривались, а я, поглядывая на своего задремавшего соседа, вспомнил вдруг Алешу Дидика.
Все началось с того, что на ильин день 1930 года в их деревню Смотрики Полтавской области после долгого отсутствия приехал селянин Михаил Иванцов. Уезжал в рваных черевиках да в холщовой рубахе, а теперь и пиджак с жилеткой, и сапоги. Жил в селе две недели, и все это время гости в хате с утра до вечера. Уж больно удивительное Михаил рассказывал: будто под Тулой, около Бобриков, вторую Москву строят. Землю копают с утра до ночи, а деньги получают такие, что за один месяц можно лошадь купить.
Алеша Дидик заходил к соседу чаще других. Слова не пропускал. Сядет на краю лавки да так час, другой и сидит не сдвинется. А когда пришла пора Михаилу назад возвращаться, Алеша вдруг и запросился: возьми да возьми с собой.
Михаил перечить не стал. Чего ж, говорит, не взять. Парень ты не балованный.
Вскорости и собрались. А Алексею чего собирать-то? Котомка с бельем да хлеба каравай. Наряды тоже не ахти какие: в чем ходил по селу рубаха холстинная да порты, - в том и отправился.
Паровоз, вагоны, яркий свет на станциях... Через три дня к вечеру прибыли на свой разъезд. Потом семь верст шли пешком.
И вдруг за пригорком открылось перед Алешей село не село, город не город, а вроде бы огромный табор. У каждой палатки костры, лошади. Алексей все смотрел: на извилистую речку Любовку, на выгоревшую желтую степь, на горы свежекопанной земли. У одной из палаток остановились.
"Заходи, устраивайся", - сказал Михаил. В темноте Алексей нащупал свободный топчан.
Подняли его рано: "Видишь, лошадь ходит, - показал старшой на рыжую кобылку, - Семенова это, сам в больницу ушел. Запрягай, и поехали".
Я так увлекся своими воспоминаниями, что когда автобус резко повернул вправо и меня сильно качнуло, не сразу сообразил, где я. Взглянул на соседа. Он спал все так же, с откинутой назад головой и чуть приоткрыв рот. Длинные волнистые волосы рассыпались по спинке кресла.
"Этого, пожалуй, никакими силами не заставишь взять вожжи в руки, подумалось мне, - разве только так, для забавы". А потом вспомнил, как десятник Фетисов отводил Алешке участок: на заболоченной луговине вбил четыре кола и от одного до другого лопатой прочертил линии. Здесь Алексей копал и набрасывал на повозку землю, вслед за другими вез к реке, сваливал у самой водяной кромки.