- Не зря я боялась, - опять зашептала она, - пойдем отсюда скорее.
- Что же, так и уйдем?
- Уйдем, уйдем, никуда тебя не пущу!
Они еще постояли, прислушиваясь. Никакого шума из дворца не доносилось, и ничьи тени лампу не заслоняли. Но это не прибавило им смелости.
- Обидно, - вздохнул старик и повернул к лесу.
Она плохо помнила, как доплелись до дома, как она, шатаясь от усталости, стелила постель, и лишь одна мысль ее ужасала - теперь Григорий Иванович ляжет и уже больше не встанет.
Но все обошлось. Проснулась она поздно и услышала, как он что-то колотит во дворе под окном и бубнит себе под нос, как будто напевает.
- Никак тебе наше гулянье на пользу пошло, дед! - обрадованно крикнула она с крыльца.
- Да, я сам удивляюсь, откуда силы взялись, - он снял с верстака сколоченную рамку, - жаль вот только, что не получилось ничего с дворцом.
- Не расстраивайся, как-нибудь еще сходим.
- Ты серьезно говоришь? Неужели опять пойдешь, не испугаешься?
- Может, и пойду.
В обед пришел племянник, принес хлеба, крупы, рассказал все районные новости.
- Послушай, Петя, - сказал ему старик, - у меня к тебе просьба. По деревне разные слухи ползут об этом Лутохинском дворце, что якобы по ночам там кто-то шастает - то ли привидения, то ли еще кто. Мне как бывшему вашему учителю это неприятно. Со всеми слухами и суевериями надо бороться. Сходил бы ты туда с кем-нибудь на пару. Я в милицию не хочу обращаться еще на смех поднимут.
- Да что вам до слухов, Григорий Иванович, плюньте, пусть болтают.
- Сходи, прошу тебя, - сказал Григорий Иванович с такой тоской в голосе, что племянник недоуменно поднял голову и долго смотрел на него.
- А почему ночью?
- Ну днем там ясно никого нет. Поле рядом, трактора работают.
- Странно все это, но если вы просите, схожу. Я Саню соседского возьму, того, что из армии недавно пришел. Он десантником был, ничего не боится.
Племянник объявился снова через два дня.
- Ну что там? - нетерпеливо поднялся ему навстречу Григорий Иванович.
- Ничего, - развел тот руками, - абсолютно ничего, сплошная свалка мусора и никаких свежих следов людей. Хотя, конечно, место там неприятное.
В ту же ночь они снова вышли из дома. Пока шли улицей, в лицо брызгал мелкий дождь, но в лесу было суше, только редкие крупные капли время от времени стучали по брезентовому плащу старика. Они опять отдыхали в березовой роще, и старуха, как и в первый раз, с тем же испугом вглядывалась в окружающую темноту, и ей опять мерещились лихие ночные люди.
Григорий Иванович на этот раз решил сократить путь. Они пошли через поле. Идти по сжатой глинистой стерне оказалось труднее, зато здесь было не так страшно, и легче дышалось. Они дошли до середины и, выбившись из сил, сели под огромной копной соломы. Облака бежали так низко, что отсюда с земли казалось, задевают верх копны. За сеткой дождя не было видно конца поля, и старухе чудилось, что они сидят где-то в бескрайней степи, всеми забытые и заброшенные, и ждут своей смерти. Хотя они сидели на соломе, было холодно и жестко, и старуха почувствовала вдруг, какая эта земля, что держит их, стылая и огромная. Она все в себя принимает, как приняла ее двух первых детей, родившихся мертвыми, и их скоро примет тоже, и они станут соломой, редким ночным дождем или березами в той роще, где они отдыхали, и тоже будут стоять и вслушиваться вместе со всеми в ночную осеннюю тишину. Она даже всхлипнула.
- Ты чего? Плачешь?
- Да так я, чуть-чуть. Жалко вдруг стало.
- Кого жалко?
- Нас с тобой жалко, детей наших жалко, внуков.
- Внуков-то что жалеть, они гораздо счастливее нас будут.
- Если вырастут хорошими людьми, им будет так же тяжело и трудно, как нам было, - вздохнула она.
Лес оборвался неожиданно, как и в прошлый раз. И они опять по опушке огибали дворец, чтобы выйти к фасаду, и опять как будто в сердце толкнуло - в третьем слева окне горел свет.
- Пойдем туда, - решительно сказал Григорий Иванович, - поздно нам уже бояться.
Она покорно пошла за ним, вцепившись трясущейся рукой в его хлястик. Они осторожно заглянули в окно. На куче битой штукатурки стояла старая шахтерская лампа. Фитиль ее немного коптил, с левой стороны вытягивая длинную тонкую струйку дыма.
- Там никого нет.
Они вернулись к дверям, вернее к пролому на месте бывших дверей, и вошли в темный вестибюль, где пахло трухлявым деревом и мышами. Свернули в коридор и тут же увидели полоску света из-под двери.
По пути старик поднял ящик с продавленным боком. Войдя в комнату, он отгреб мусор от стенки, поставил ящик. Они сели и уставились на лампу, которая по-прежнему немного коптила. Она не помнила, сколько они просидели так, не шевелясь, только Григорий Иванович громко, с присвистом дышал.
- Зачем же здесь лампа? - спросила она.
- А ею отмечают комнату, в которую нужно зайти, - Григорий Иванович еще не отдышался, но в глазах уже дрожали смешинки.
- Кто?
- Откуда я знаю.
Почему-то вдруг исчез страх. Она повернулась к нему и сказала:
- Ну что, сейчас начнем молодеть.
Он поднялся, потом помог ей встать, обнял ее и заглянул в лицо.
- Ты, по-моему, молодеешь, вот здесь у тебя на виске были морщинки и уже исчезли.
- Да и ты не отстаешь, вроде у тебя седины меньше стало. Да, точно меньше, - она счастливо засмеялась, - и глаза опять синие, совсем как в молодости.
Тут они услышали шаги, чьи-то голоса в коридоре и в ужасе шарахнулись к стене.
Молодой женский голос говорил:
- Подожди, Гриша, у меня тут нога за что-то зацепилась.
- Ну ты и растяпа. Давай скорей, уже поздно, заберем лампу - и домой.
- А зачем ты ее там поставил?
- Не знаю, мне все кажется, кто-то должен прийти из леса. Чтоб не блуждали.
- Ты меня, Гриша, не пугай, кто это может сейчас прийти?
Старик задел спиной отошедший пласт штукатурки, и она с грохотом обрушилась.
- Ой! - вскрикнул женский голос. - Там кто-то есть!
- Это, Маша, дом от сырости разваливается. Пошли скорей.
- Нет, не пойду, прошу тебя, и ты не ходи. Бог с ней, с лампой, бежим домой!
- Трусиха! Со мной - и боишься, - сказал мужчина совсем уже рядом.
- С тобой, - еле слышно ответила та, - а ну увидят, как учитель со своей ученицей по ночам гуляет. Прошу, не ходи, видишь, светает, без лампы дойдем.
- Ну ладно, бежим. Завтра приду за ней.
Послышались удаляющиеся шаги. Старики постояли еще немного, боясь вздохнуть, потом, крадучись, подошли к окну. Парень и девушка, взявшись за руки, бежали к лесу, поднимая фонтаны брызг.
- По-моему, это мы с тобой, Гриша, только давным-давно, в прошлом.
У нее вдруг сильно закружилась голова, и Григорий Иванович едва успел ее подхватить.
Когда она открыла глаза, они стояли на опушке леса.
- Смотри, Машка, - говорил он ей, наша лампа, как маяк на море, может, и впрямь поможет каким-нибудь заблудившимся или несчастным?
- Уже помогает. Пока горит.