— Знакомое лицо, а чей ты — не пойму, — сказала баба Паша. — Родители кто?
— Отец на тракторе всю жизнь проработал. А мать в поликлинике врачом. Кузнецова Варвара Петровна.
— А, непутевый. Все. Поняла. Чего-то мать твою давно не вижу.
— Так она к Ритке переехала. У меня как сестра родила, так мама с работы ушла и с внуками сидит. Тройняшки. Ритка одна с ними с ума сходит. Сейчас уже проще. Они в саду, а Ритка на работу вышла. Но мать все равно на подхвате. Дети то болеют, то еще чего-то.
— Их отец так и не объявился? — с интересом спросила баба Паша.
— Если бы объявился, то я сам бы его с лестницы спустил. Надо такого чудака на букву м выбрать было! Даже говорить не хочу на эту тему.
— А у тебя как дела?
— Все так же, — он пожал плечами.
— Жалко мать вашу. Столько седых волос ей доставил.
— Что поделать? Думаешь, что все получится, а не всегда все удается, — ответил Миша.
— Это точно. Тут я с тобой согласна. Пойду пока посмотрю на твою работу, — она ушла из дома. Кошка прыгнула на руки Стаси. Та ее стала машинально гладить.
— Чувствует, что тебе плохо, — заметил Миша.
— А ты не простыл? — не замечая, что они отбросили официальный тон, спросила Стася.
— Обошлось.
И молчание. Стеснение. Вроде и люди все взрослые, а такое ощущение, что подростки. Стася смущенно улыбнулась, увлеченно гладя кошку, которая мурчала от удовольствия. Миша смотрел на все это слишком заинтересовано.
— Я наверное надоел уже. Полежать хочешь.
— Нет. Все нормально. За лекарства спасибо. До аптеки я бы не добралась. Надеюсь, что до будней поправлюсь.
— А кем работаешь?
— Во второй школе ребят учу.
— Я на лесопилке пока. Так получилось, что работу только там нашел.
— Почему «непутевый»? — спросила Стася.
— Потому что прогорел с делом. Я то взлетаю, то падаю. Два раза уже так было. Сейчас я на дне. А два года назад был на вершине. Тогда у меня была квартира в Питере. Другая в Москве. Несколько машин. Хорошая работа. Очень хорошая. А сейчас поддержанная иномарка сестры, материнская квартира и много долгов. Еще Балбес есть, — он усмехнулся. — Жена ушла. Я ее понимаю. Красивая девочка, которая была рядом пока жизнь была красивая. Детей нет.
— Ясно.
— И чего тебе ясно? — спросил он, искоса на нее посмотрев.
— Я получила ответ на свой вопрос, — ответила Стася. В окно было видно, как баба Паша рыхлит землю на грядках граблями. А со стороны казалось, что все ровно.
— Стася, ты надолго в наших краях? Я так понял, что ты недавно приехала.
— Недавно. Не знаю насколько. В планах было до лета. А сейчас я не знаю. Возвращаться назад? Смысл? Начинать все сначала? Пока желания нет.
— У меня пока тоже. Два раза с нуля все поднимать было тяжело. Сейчас нужно третий, а нет ни сил ни желания.
— Такое спрашивать не принято, но раз уже начали тему. Миш, сколько ты должен? — спросила Стася. Кошка спрыгнула с ее колен, подошла к нему. Потерлась об ноги. Он рассеяно погладил ее по спине.
— Десять миллионов, — ответил Миша. — Было больше. Я половину погасил. А эти долг гасить уже нечем. Пока работаю неофициально, числюсь бомжем, то спроса с меня нет. Хотя банк названивал матери, сестре. Они говорят, что не знают где я. Так и живу.
— Не страшно?
— А чего бояться? Чего бояться человеку, с которого взять нечего? К тому же я отвык трястись по любому поводу. Привык рисковать и просчитывать. Первый раз обанкротился, когда не так вложился. Компания, с которой сотрудничал, оказалась липовой. Я остался по нулям. Второй раз товарищ вывел активы и уехал за границу. Долги остались на мне, — он замолчал. Стася сама не стремилась продолжить разговор. Нужно было обдумать услышанное. Голова же думать не хотела. Простуда мешала сосредоточиться. — Я говорю это потому что рано или поздно все вскроется. А я так понял, что ты уже несколько раз обжигалась. Мы ведь просто можем общаться?
— Просто общаться я согласна, — сказала Стася. — Только зачем тебе это?
— Почему бы и нет? Мы с тобой свободные люди. Без семьи. Живем в одном городе. Ты не приходишь в ужас от Балбеса. А это редко встретишь.
— Балбес — удивительный пес. Говорят, что животные часто отражают характер их хозяев.
— Я не настолько дурной, как он, — усмехнулся Миша. — Значит ты не против, если я завтра в гости заеду?
— Не против. Заезжай. Пообщаться можно, — согласилась Стася.
Ей он понравился. Только понять чем, было сложно. Может прямотой, которая подкупала? Если бы он начал скрывать, юлить, врать, то это отвернула бы сразу. А здесь человек прямо признавал свое поражение, но он не сдался. Это было необычно. Человек с такими проблемами должен был начать пить, думать о конце жизни, а Миша жил так, словно у него проблем не было, хотя он и не отрицал их. Стася решила, что дружить с ним можно, но не больше, да и не хотела она большего.