— Не чую, — сказал Илья Ильич. — У меня вообще с обонянием худо.
— Всегда было худо или только сейчас?
— Только последние двадцать лет, — усмехнулся Илья Ильич.
— Это поправимо. За деньги, конечно. Ты уже понял, что здесь всё за деньги, а так — ничего не бывает?
— Я это семьдесят лет назад понял.
— Тем лучше. Но только учти, дела сейчас пойдут дорогие… Тебе много капиталу прибыло за вчерашний день?
— Представления не имею. А он что, прибывать должен?
— Слушай, — поинтересовался Афанасий, — а ты, случаем, не святой? Ты хоть пересчитал вчера, сколько у тебя монет в кошельке? Хотя бы мнемонов? На лямишки покуда можешь не размениваться.
— Нет, — признался Илья Ильич. — Мне как-то в голову не пришло.
— А я так каждый день пересчитываю — вдруг там шальная лямишка объявится? Впрочем, дело твоё. Ты, главное, меня слушай. Так вот, монетины у тебя в кошельке не простые, с ними всякие чудеса делать можно, а не только палки пилить и раёшники устраивать. Можно, например, омолодиться. Душа прежняя останется, а тело как у двадцатилетнего. Я-то омолаживаться не стал, мне сорок один был, когда меня шлёпнули, вот я таким и остался, возраст хороший. А тебе молодеть нужно, хоть это и дороговато. Можно и вовсе тело поменять, будешь как Иван Поддубный. Некоторые даже в баб превращаются, а иные бабы — в мужиков, извращенцы какие-то…
— Трансвестизм, — вставил умное слово Илья Ильич, — генетическая болезнь.
— Но ты-то у нас здоровый. Давай вот так: старцем восьмидесятилетним тебе ходить не с руки, но и в молокососа обращаться не советую.
— Марка Твена читал, — напомнил Илья Ильич. — «Путешествие капитана Стромфилда в рай». Там об этом всё чётко сказано.
— Тем лучше. Советую тебе на сорока годах остановиться. И чужое тело выбирать не вздумай, это для твоих генетических транзистов и всяких уродов. Был бы ты горбатый или слепой — тогда иное дело. Тут горбатых исправляют быстро. Но такие вещи только в специальных салонах делают, и стоит оно многие сотни. А я тебя всего за одну сотенку омоложу.
— А денег у меня хватит? Я не считал, но…
— Посчитай. — Афанасий пожал плечами и демонстративно отвернулся, давая понять, что чужими деньгами не интересуется.
Илья Ильич высыпал на ладонь часть мнемонов и принялся пересчитывать. Отобрав сотню штук, он обнаружил, что кошелёк, как ни странно, по-прежнему полон. Монеты лежали плотно — только-только чтобы можно было вынимать их безо всяких хлопот.
— Ну как? — спросил Афанасий, не оборачиваясь.
— Он что, бездонный?
— Ага, бездонный. Всыпать туда можно — сколько хочешь, всё влезет. Но вынуть — сколько есть и ни лямишкой больше. Так что ты поглядывай, сколько там остаётся. А то некоторые гусарить начинают, думают, им всё по карману… Сотню-то набрал?
— Набрал вроде…
— Значит, за сотню мнемонов согласен омолодиться, — произнёс Афанасий, повернувшись лицом. — Чтобы быть тебе в прежнем теле, но в возрасте сорока лет.
— Что-то ты стихами заговорил. — Илья Ильич усмехнулся. — «Чтобы жить мне в Окияне-море, чтоб служила мне рыбка золотая и была б у меня на посылках».
— Мы так не договаривались! — резво возразил сыщик. — Я таких вещей не умею, да и денег не хватит. На эту сумму разве что прудок выкопать можно, да и то лягушки за отдельную плату пойдут.
— Так это что, вроде договора? — спросил Илья Ильич.
— А ты думал! Дело денежное, тут точность нужна. Это тебе не костюмчик, который полмнемона стоит. Сумма-то немаленькая, у меня столько нет.
— Понял. Виноват, исправлюсь.
— Тогда повторяю. Согласен ли, чтобы я омолодил тебя за сто мнемонов, чтобы быть тебе в прежнем теле, но в возрасте сорока лет и безо всяких хворей?
— Согласен.
— Давай деньги.
Илья Ильич пододвинул кучку монет, Афанасий споро пересчитал их, пересыпал на ладонь, прикрыл сверху ладонью правой руки и зажмурился, сосредотачиваясь.
— В прежнем твоём теле, сорокалетним и здоровеньким, — повторил он как заклинание, а затем жестом фокусника развёл руки.
Ладони были пусты, монеты исчезли.
— И что дальше? — спросил Илья Ильич.
— А ты к зеркалу подойди.
Зеркала в комнате не было.
— Ничего, — сказал Афанасий. — В холле у хозяина висит. Да ты встань, попрыгай, вообще, почувствуй, каков ты есть.