— Сумрачный лес поступает так с каждым, кто ступить на его подложку. Я борюсь с этим чувством каждый день. Но как только ты уйдешь, оно исчезнет. А если останется хоть какой—то след, используйте его как предупреждение — постоянное напоминание о том, что ты никогда не захотел бы здесь оказаться.
Тенесвет моргнул. Чувство вины сжалось у него в животе.
Этот воин пострадал, несмотря на то, что сохранил Тенесвета в живых ещё котенком, и всё ещё пытался помочь ему, хотя он никогда не освободится от Сумрачного леса. Он почувствовал волну благодарности. — Спасибо, — прошептал он.
Можжевельник подтолкнул его.
— Просто не отставай от других. Они будут ждать тебя.
Тенесвет последовал за ним в долину и в лес за ней. Деревья снова распространились, и хотя лес был мрачен и наполнен влажным запахом разложения, туман рассеялся. Сумрачный лес, казалось, вернулся к своему странному покою.
Через некоторое время он заметил Шпиля, стоящего возле гниющего пня. Кот явно ждал Тенесвета. Он почувствовал укол вины за то, как раньше обошёлся со своим старым другом.
— Шпиль, я…
Но темный кот просто кивнул ему.
— Тени рассеиваются.
Тенесвет прищурился. Из Шпиля получился бы отличный кот Звёздного племени: его уже было ужасно трудно понимать. И всё же он имел представление о том, что тот имел в виду. — Я надеюсь на это, — выдохнул он. Но всё же, когда они пошли вместе, его сердце заболело от горя.
Они плыли за остальными, шагая всё глубже и глубже в лес, пока, наконец, Тенесвет не увидел почерневшие пни, отмечавшие путь к барьеру.
Он последовал за Можжевельником на поляну, его глаза расширились, когда он увидел, что спутанный узел лозы и ежевики полностью отпал. Открывшийся туннель был таким ярким, что Тенесвету пришлось зажмуриться. Он подошёл ближе и, когда его глаза привыкли, заглянул внутрь. Впереди длинный туннель уходил в мерцающий свет.
Червехвост протиснулся мимо Скопы и заглянул внутрь, тревожно взмахивая хвостом.
— Это Звёздное племя?
— Да, — Серебрянка промурлыкала, глядя на свет.
Ивушка понюхала край туннеля.
— Если Звёздное племя и Сумрачный лес всегда были так связаны, — подумала она, — что мешает воинам Сумрачного леса путешествовать в Звёздное племя, когда они того пожелают?
— Пока Уголёк не заблокировал его, между Звёздным племя и Сумрачным лесом существовал трудный и опасный путь, по которому могли путешествовать только кошки Звёздного племени, но это новая связь, — Листвичка нервно потопталась на месте.
— Уголёк выкопал этот туннель, чтобы он мог прийти прямо из Звёздного племени в Сумрачный лес. Он был единственным котом, который знал об этом, и к тому времени, когда мы это обнаружили, он заблокировал проход, и не было никакой возможности проследить за ним.
Ивушка нахмурилась.
— Должны ли мы снова его заблокировать?
Листвичка покачала головой.
— То, что сделано, нельзя отменить, — мяукнула она. — Если мы заблокируем его, мы снова рискуем разбалансировать Сумрачный лес и Звёздное племя.
Огнезвёзд прищурился.
— Мы не можем оставлять прямой путь между Сумрачным лесом и Звёздным племенем, — мяукнул он. — Что, если другой кот попытается воспользоваться этим, как это сделал Уголёк? Нам никогда не следовало оставлять другой путь без присмотра.
Однозвёзд подошел к нему.
— Нам нужно найти способ справиться с этим, — его мяуканье эхом разнеслось по гладким ярким стенам туннеля. — Чтобы они не могли пройти.
Червехвост фыркнул.
— Кто сказал, что мы хотим пройти? — Воины Сумрачного леса задержались на краю поляны, держась лапами в тени, куда не доходил свет туннеля. Он переглянулся с Соколятником, который согласно кивнул.
— Мы здесь так долго, что нас не интересует Звёздное племя, — мяукнул рваный серый полосатый кот.
Уши Можжевельника пошевелились.
— Если, конечно, нас не пригласят.
Тенесвет посмотрел на него, кот надеялся, что заработал место в Звёздном племени?
Огнезвёзд и Однозвёзд переглянулись.
Листвичка, похоже, не слышала их разговор. Она смотрела на Тенесвета. Он застенчиво выпрямился и взглянул на Шпиля, гадая, о чём она думает.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она его.
Сердце Тенесвета, казалось, замирало. Знала ли она о пустоте, которую Уголёк оставил в его груди?
Он думал, что Шпиль точно это чувствует, потому что они всегда были связаны. Но что, если бы это было видно каждому?